Командир полка
Шрифт:
Шихтенберг усмехнулся: рассуждает, спорит сам с собой.
Он остановился перед воротами, над которыми был прибит фанерный лист, а на нем крупными черными буквами написано: «Сельхозкооператив «Свободная земля».
Во дворе Шихтенберг увидел свояченицу Грунделова, Герду. Она шла от амбара. Увидев его, она приветственно помахала рукой и сказала:
– Скотный двор уже начали строить, я только что оттуда. Начать-то начали, вот неизвестно только, когда закончим.
– Закончим, и гораздо быстрее, чем предполагали.
Герда
– Хорошо бы!
– сказала она и побежала к амбару.
Шихтенберг смотрел ей вслед и думал: «Какая она молодая и красивая! Собственно, в селе все девушки такие, но в Герде есть что-то особенное. Она образованная, интересуется всем новым. А не сказать ли ей о моем плане?»
И Шихтенберг быстрыми шагами пошел за Гердой.
* * *
У Грунделовых существовала традиция: за столом собиралась вся семья. Есть не начинали до тех пор, пока все не усаживались за стол. До начала еды о чем-нибудь разговаривали, шутили. Почему-то Герда чаще всего становилась объектом насмешек. Иногда она сердилась на это. Особенно зло подшучивал над ней сам Грунделов, который был уверен, что в кооператив она вступила по принуждению, а не по собственному желанию.
Несколько лет назад на занятиях в профтехучилище Герда рассказала своим друзьям о книге Шолохова «Поднятая целина». Для Герды люди, описанные Шолоховым, создававшие колхоз в невероятно трудных условиях, были настоящими героями. Все заспорили о том, можно ли сейчас, и не где-нибудь, а здесь, организовать крепкий кооператив. Когда спор закончился, Герда встала и во всеуслышание заявила:
– Я лично вступаю в кооператив.
Все на миг замерли, а затем раздался гром аплодисментов. Герда покраснела до корней волос и, смутившись, села на место. Ей пожимали руки, поздравляли.
Идя домой, Герда поняла, что первый раз в жизни она одержала победу над собой. Зато дома ее решение вызвало бурю негодования: в пятнадцать лет девчонке не положено самовольничать! Однако в ней нашлось мужество, чтобы настоять на своем.
Тогда в их селе кооператив просуществовал всего-навсего несколько месяцев. Над членами кооператива смеялись, порой довольно зло. Особенно изощрялись богатеи.
Герда жила в семье Грунделова, который был женат на ее старшей сестре. Новая родня не нравилась Герде. Кузнец зарабатывал неплохо, но беда была в том, что его больше ничего не интересовало.
* * *
Герда с интересом выслушала
«Как хорошо, что есть люди, которых волнуют такие вопросы! Нужно будет все хорошенько обдумать. Прорыть каналы на полях - это полдела, нужно будет сделать переходы через эти каналы, а может, еще что…» - думала она, идя домой.
Герда не обращала внимания на лужи под ногами и не заметила, как дошла до дому. Она вошла в полутемные сени, где пахло сырой землей, железом и каким-то тряпьем. Держа под мышкой сверток с газетами, Герда вошла в кухню.
– Здравствуйте, - поздоровалась она и сняла с головы платок. Вымыв руки, бросила на себя беглый взгляд в зеркало и подошла к столу.
Села она напротив фрау Энгель, матери Грунделова, и его отца. Взяла кусок хлеба.
– Ну, что нового?
– повернулся к Герде Грунделов.
Все присутствующие уже привыкли, что кузнец всегда одной и той же фразой начинает очередные нападки на Герду.
– Скоро место за столом рядом с тобой пустовать не будет, - продолжал кузнец.
Все недоуменно переглянулись.
– Чего это вы на меня так уставились?
– Кузнец отрезал кусок сала и положил на ломоть хлеба.
– Скоро у нас появится постоялец.
– Что еще за постоялец?
– Фрау Энгель нахмурила лоб.
– Я ничего не знаю.
– Я и сам только сегодня об этом узнал, - ответил кузнец, отправляя в рот внушительный кусок хлеба. Он хитро улыбнулся, оглядев недоуменные лица родных.
– Ну, что вы на меня уставились, будто я фокусник? Ешьте спокойно. Или вам еда не по вкусу?
И он снова откусил хлеба. Настала тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов да чавканьем кузнеца.
– Ты, наверное, выпил уже?
– проговорила Герда.
– Нет, ни глотка. Корчма сегодня закрыта. То, что я вам сказал, это правда.
– Кузнец отложил нож в сторону.
– Ваш кооператив сегодня побираться приходил.
Герда перестала есть.
– Да, да, не удивляйся. Шихтенберг сегодня ездил к солдатам, просил помощи. Вот они и пришлют к нам солдат, так что в каждом доме будет постоялец, чтобы вы знали.
– Кузнец, довольный, откинулся на спинку стула.
– Ну и мысли же тебе приходят в голову!
– возмутилась Герда.
– Ты что, не веришь?! Спроси у Шихтенберга!
– И спрошу!
– Ого! Да ты, я вижу, в самом деле не веришь мне, а?
– Не говори так, Шихтенберг сам говорил мне…
– Конечно, к нам пришлют на постой не простого солдата, а офицера. Так где ты его положишь спать, а?
– Гельмут рассмеялся и добавил: - Небось пришлют такого красавца, что просто залюбуешься!…
– Оставь меня в покое!
– Ты их еще не знаешь!
– Грунделов задумчиво покачал головой.