Командир полка
Шрифт:
Время тянулось медленно, по крайней мере так казалось Штелингу. Вот уже без двадцати два.
«Меня же еще и обвинят во всем. Скажут, рядом жил, спал, а недосмотрел. В довершение всего дело дошло до грубого нарушения воинской дисциплины. Быть может, еще и меня самого накажут?» - Штелинг снова взглянул на часы: без десяти два.
Ему вдруг послышался какой-то шум. Штелинг впился глазами в темноту. Впереди показалась человеческая фигура. Кто-то медленно шел вперед. Ладони у Штелинга вспотели от волнения. Он еще крепче сжал
Человек, который шел ему навстречу, был в серой военной форме. За ним, также крадучись, шел второй.
Штелинг замер на месте, наблюдая за обоими. Подпустив их еще ближе, Штелинг во все горло крикнул:
– Стой! Ни с места!
Хаук повел солдат в лес.
– Дойдем до холма, там отдохнем, - сказал он и пошел дальше.
«Конечно, можно было бы этого Дальке и раньше наказать. Поводов было достаточно, но, как правильно заметил Брауэр, к солдату, побывавшему на гауптвахте и вернувшемуся в подразделение, всегда проявляется повышенный интерес. А вот осуждение любого проступка в самом коллективе всегда дает положительный результат».
Хаук оглянулся. Солдаты, растянувшись цепочкой, молча шли за ним.
«Интересно, как поведут себя на обсуждении сами солдаты? Брауэр сейчас сидит у Германа».
– Хаук раздраженно покачал головой и еще раз оглянулся назад.
Дальке и Шрайер о чем-то тихо перешептывались друг с другом. Остальные безо всякого интереса смотрели на сосны.
«Стараются сосредоточиться», - подумал про них Хаук и, улыбнувшись, сел на пенек.
Солдаты полукругом расселись вокруг него. Хаук не собирался говорить долго. Главное - что скажет Дальке.
Все чувствовали себя как-то неловко и, чтобы скрыть это, чертили веточками на земле затейливые узоры.
Дальке прислонился спиной к сосне и, чуть-чуть ехидно улыбаясь, не спускал взгляда с Хаука.
«Это пока еще дуэль взглядов, - мелькнуло у Хаука.
– Если солдаты станут на его сторону, серьезного разговора не получится».
– Товарищи, - начал Хаук, - я не собираюсь долго говорить. Вы и так все хорошо знаете, зачем мы собрались. Скажите нам, товарищ Дальке, почему вы ушли в самовольную отлучку?
– Я этого никогда не делал прежде… - Дальке, казалось, сжался в комок.
– Мало того, что сами ушли, вы еще увели с собой молодого солдата.
– Я его не принуждал.
– Зато уговорил, - заметил Лахман.
Дальке поднял голову и сказал:
– А с тобой, Лахман, я не разговариваю, я отвечаю на вопросы товарища унтер-офицера, понятно?
– Вы ошибаетесь, товарищ Дальке. Сейчас с вами не только я говорю, весь расчет говорит!
– Вон как!
– Дальке отломил маленькую веточку и хлопнул ею по сапогу. С ехидной усмешкой он оглядел своих товарищей одного за другим.
Штелинг снял очки и не спеша начал протирать их. Бюргер, не шевелясь, уставился в землю. Гертель дружелюбно смотрел то на Хаука, то на Дальке. Пауль прислушивался
– Не думай, что мы одобряем твою самоволку. Все товарищи ведут себя как полагается, и только ты один подводишь всех нас. Когда же ты возьмешься за ум? Ведь ты же наводчик орудия! А если бы во время твоего отсутствия объявили тревогу, что тогда?
– сказал Лахман.
Дальке, даже не пошевелившись, буркнул:
– А ты получше старайся, чтобы поскорее смог заменить меня.
– Товарищи, не шумите попусту!
– попытался утихомирить спорящих Шрайер.
– Никакой тревоги никто не объявлял, так есть ли повод для спора? Дальке вернулся, он сделает для себя соответствующий вывод, и все…
– А мы здесь вовсе не спорим, товарищ Шрайер. Мы просто не имеем права оставлять такой проступок без внимания. Вот и пусть все товарищи выскажут свое мнение.
– Конечно!
– буркнул Бюргер.
– Товарищ унтер-офицер безусловно прав. Дисциплина есть дисциплина, и ее нужно соблюдать.
Бюргера поддержал Гертель.
– Когда я в прошлом году опоздал из городского отпуска, меня даже не наказали. И хотя у меня имелась уважительная причина, все равно, может, это было неправильно. Однако проступок Дальке нельзя оставить безнаказанным…
– Ну тогда наложите на меня взыскание, только кончайте поскорее этот цирк!
– перебил Гертеля Дальке.
«Так вот кто тогда говорил о цирке, - встрепенулся Хаук.
– Цирк, значит…» Унтер-офицер намеревался строго отчитать Дальке, но его опередил Пауль:
– Ты хоть раз видел, чтобы я самовольно покинул свой тягач? Не видел и не увидишь! Нужно быть серьезным, вот что я тебе скажу.
– Да ты прямо влюблен в свой тягач!
– Это гораздо лучше и полезнее, чем ходить в самоволки. Мы солдаты и всегда должны находиться на том месте, куда нас поставили.
– Хватит мне нотации читать!
– небрежно махнул рукой Дальке.
– Надоело!
– Нет, не хватит.
– Штелинг нацепил очки на нос.
– Наберись терпения и слушай, что тебе здесь говорят. В конце концов, мы в армии и не имеем права поступать так, как кому заблагорассудится. У нас коллектив, и твой поступок мы обязаны обсудить. Ты сам виноват!
– Вы, наверное, завидуете мне. Ведь вас со мной не было…
Дальке не успел закончить фразы, так как Пауль начал громко смеяться и никак не мог успокоиться. Вслед за ним засмеялись и другие солдаты.
Дальке с удивлением посмотрел на товарищей, которые хохотали до слез, а потом вдруг вскочил как ужаленный и, почесывая зад, бросился в кусты.
Когда солдаты немного успокоились, Пауль, с трудом сдерживая смех, объяснил:
– Извините, товарищ унтер-офицер… Дело в том, что Дальке сел на… муравьиную кучу. Муравьи заползли ему в брюки, в сапоги… - И он опять рассмеялся.