Командир полка
Шрифт:
Харкус остановился в тени развесистой яблони, которая скрывала его от Вилли.
Вилли приветливо здоровался с жителями, проходившими мимо его дома. С некоторыми из них он обменивался несколькими фразами.
– Привет.
– И тебе привет, Эрвин.
– Вилли кивал односельчанину.
– Ну как, твоя корова уже отелилась?
– Сегодню ночью, - отвечал седовласый старик и, приложив два пальца к виску, говорил: - Бог в помощь, Вилли.
– Добро.
– Вилли снова кивал.
– Не забудь, Эрвин, что завтра свинья должна опороситься.
–
– Здравствуй, Вилли!
– здоровался с Валенштоком маленького роста мужчина.
– А не сыграть ли нам с тобой в скат, а?
– Если хочешь, можно и сыграть. Эй, Лина!
– крикнул Вилли крепкой, полной женщине.
– Присмотри за своими курами, а то они забрались в чужой огород!
– Во-первых, это не мои куры, - отвечала Лина, - а наши. И во-вторых, они идут не в чужой огород, а к чужим петухам.
Все засмеялись, не сдержался и Харкус. Женщины мимо майора проходили тихо, не здороваясь, зато мужчины все как по команде подносили руки к козырькам своих картузов: так требовало приличие.
Выйдя из своего укрытия и приветливо улыбаясь, Харкус поздоровался так, как только что здоровались с Вилли односельчане:
– Здравствуй, Вилли. Ты что, каждое воскресенье вот так на этом месте стоишь?
– Дружище Берт!
– крикнул Вилли и бросился к воротам. Отворив калитку, он воскликнул: - Ну, входи же скорее, старый партизан!
– И он дружески похлопал Харкуса по спине.
– Не бей меня так сильно, я еще пригожусь в полку.
– Ах, брось, они были бы довольны, если бы отделались от тебя.
– Тебе и это уже известно?
– Переселяйся ко мне, мне такие люди нужны.
– Вот я и пришел, чтобы агитировать тебя за возвращение в полк.
– Ну, к примеру, на должность первого зама, а?
– Вилли заразительно рассмеялся, губы его задрожали от смеха, а глаза почти совсем спрятались, превратившись в щелочки.
В тот день Вилли был дома один. Его жена, учительница местной школы, поехала сопровождать сельский хор, в котором их дочь выступала как солистка, на показательное выступление в Бургенау. Сын Вилли учился в медицинском институте и в настоящее время путешествовал по Германии.
– Теперь он уже больше не предпринимает секретных поездок?
– спросил Харкус, когда они шли к дому.
– Ему и одной той хватило, на всю жизнь запомнил.
– А ты?
– Я об этом давно забыл. Раньше я был начальником штаба полка, а сейчас я единовластный командир.
– Валеншток рассмеялся и вышел из комнаты в кухню.
В комнате было много книг. Харкус взял с полки том Истории Великой Отечественной войны и подшивку журнала «Милитервезен» за последний год. Среди некоторых страниц журналов лежали закладки.
Вдруг Харкус увидел красивую папку. Она стояла на полке, прислоненная к стене. Майор взял папку в руки и раскрыл ее. Это был диплом Валенштока, выданный ему в 1963 году после окончания сельхозтехникума.
Через несколько минут Вилли вернулся в комнату, неся подносик с бутылкой водки, рюмками и бутербродами на тарелке.
– Я смотрю, ты все еще
– В хозяйстве никого не интересует, как я справлялся в полку с планированием и организацией наступления или обороны. Здесь нужно уметь правильно вести хозяйство, правильно обращаться с землей, со скотиной, так, чтобы все это давало прибыль. А я в этом разбирался, как слон в кибернетике: вот и пришлось пойти учиться.
Они сели, выпили по рюмке водки за встречу. Вдруг Вилли взглянул на часы и сказал:
– Я жду гостей. К нам сегодня должна приехать польская делегация из воеводства Быдгощь, вот-вот должны подъехать. Если ты не против, то… увидишь село, посмотришь, как оно изменилось.
– Я думаю! Это под твоим-то руководством да не изменится!
Валеншток рассмеялся и встал.
– Как-нибудь я тебе обо всем этом расскажу, а сейчас… - он снова взглянул на часы.
– Нам нужно с нашими товарищами кое-что обсудить.
– Пожалуйста, пожалуйста, - проговорил Харкус и, достав из куртки, висевшей на стуле, топографическую карту района, спросил: - Карандаши «Тактика» у тебя еще не перевелись?
Вилли подошел к письменному столу и, выдвинув один из ящиков, достал из него майорские погоны, небольшую шкатулку, в которой он хранил ордена и медали, длинный, почерневший от копоти осколок снаряда и коробку цветных карандашей. Эту коробку Харкус очень хорошо знал. Карандаши в ней были остро заточены и аккуратно переложены ватой, чтобы не бились друг о друга при ходьбе или быстром беге.
– Вот посмотри сюда, Вилли!
– Друзья склонились над картой.
– В четверг и пятницу я хотел бы вот на этой местности устроить проверку одной батарее, учение должно закончиться «боем» в условиях сельской местности. Для этого мне необходима твоя помощь.
– Зачем?
– Ты сыграешь за противника.
Вилли взял коробку с карандашами. В его толстых пальцах как-то странно выглядели тоненькие разноцветные карандашики.
Вилли достал синий карандаш.
– Мы будем двигаться с севера, - объяснил Харкус.
– Ты со своими людьми устроишь на всех трех дорогах, которые ведут в село, завалы, которые должны быть серьезными, такими, какие бывают не на учениях, а в настоящем бою.
Вилли синим карандашом поставил крестик на каждой дороге в месте будущих завалов.
– Когда начнет действовать твоя батарея?
– Часов в шесть утра, не позже.
– А могу я вечером посмотреть, вернее, провести разведку огневой позиции твоей батареи, чтобы все было как на фронте?
– Конечно, если ты этого хочешь.
– Пришли мне холостых патронов и взрыв-пакетов.
– Хорошо, пришлю.
– А когда закончатся твои учения?
– В пятницу, в полдень.
– Понятно.
– Вилли выпрямился и, широко расставив ноги, засунул руки за ремень, хотя это был обычный брючный ремень, а не портупея.
– Понятно, - повторил он еще раз.
– Но при одном условии: твои солдаты отработают в нашем кооперативе все часы, которые мои люди потеряют на твоем учении.