Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)

Минаков Василий Иванович

С Гришей мы сделали двадцать боевых вылетов. Молодой штурман быстро овладевал мастерством, неустанно накапливал знания. Был уже награжден первым орденом — Красной Звезды. Любимец молодежи эскадрильи, комсорг...

Мне не раз приходилось наблюдать, с какой придирчивостью мой штурман принимал у техников свое заведование. Может быть, кой-кому это и не нравилось, но иначе нельзя. В штурманском деле малейшая [114] небрежность может привести к роковым ошибкам. Тут важно все, начиная от тщательной проверки приборов, оборудования и кончая хорошо заточенным карандашом, четко

нанесенной линией на карте.

Кого назначат ко мне теперь? Полк пополняется готовясь к новым боям. Из тыла перегоняются самолеты, прибывают новые люди из запасного полка. От штурмана зависит эффективность всей боевой работы экипажа — точность бомбометания, торпедирования кораблей. Лоцман неба. А летать приходится в любых погодных условиях, по незнакомым маршрутам...

* * *

Вскоре поступило печальное известие: при перегонке самолетов потерпел катастрофу экипаж Артюкова. В тумане, при полном отсутствии видимости врезался в гору в районе Махачкалы. Сергей был моим товарищем по тридцать шестому, не раз приходилось вместе летать. Смелый, волевой летчик. За умелые удары по войскам и технике противника в летних боях был награжден орденом Красного Знамени. Его штурман Сергей Одинокое — орденом Красной Звезды, стрелок-радист Александр Троицкий — медалью «За боевые заслуги».

Все трое погибли. Жаль ребят. Столько раз избегали смерти в бою.

На войне маршруты — не торные воздушные дороги.

Не выходя из боев, пополняется полк. Накал на фронте усиливается. Машины по два-три раза в день поднимаются в воздух. Тут же идет учеба, сколачиваются экипажи, даются провозные полеты новичкам. Учиться им есть чему у гвардейцев. Командиры эскадрилий майоры Чумичев, Минчугов, Черниенко лично водят их в бой, показывая примеры храбрости, мастерства, тактической изобретательности. Командирам помогают ветераны полка — летчики высокого класса.

Настроение у всех боевое: наши войска наступают... [115]

Тамань

На другой день, 9 февраля, мы с Жуковцом приехали на аэродром сразу после раннего завтрака. Самолет был уже отремонтирован: технический экипаж трудился всю ночь. Подошел Панов, доложил о прибытии из лазарета.

Светало. Подъехал Чумичев.

— Машина в порядке? Экипаж в сборе?

— В порядке. В сборе, кроме...

— Полетите с майором Стешенко. Бомбоудар по порту Тамань. Через полчаса взлет. Пойдете в группе командира полка правым ведомым.

— Есть!

Я знал, что Степан Афанасьевич в прошлом боевой штурман. Летал с аэродрома Херсонесский маяк в Севастополе. Награжден орденом Красного Знамени. Летал и потом, будучи комиссаром и замполитом. Понятно, эпизодически. «Немножко проветриться, — говорил при этом. — А то засидишься, забудешь, чем пахнет небо...»

Понюхать небо его тянуло, как правило, вместе с новичком или с тем летчиком, который сам по какой-то причине давненько его не нюхал.

— Поотвык, надо думать, от старой профессии, — объяснил чуть смущенно, залезая в кабину. — Потренироваться на месте, освоиться

с оборудованием...

Однако не забыл и прямую свою обязанность: за четверть часа до взлета вылез, обошел экипажи, спросил, как и что, пожелал успеха.

Первым взлетел подполковник Канарев, за ним я, за мной Трошин. Затем левый пеленг — Чумичев, Бесов, Козырин. Сразу построились: выйти на высоту не позволяла сплошная облачность.

— Видимость ненадежная, — посетовал Степан [116] Афанасьевич. Похоже, он в самом деле чувствозал себя не очень уверенно. — Как бы удар не сорвался...

— Есть запасная цель — Анапа. Бомбы обратно не повезем!

Спустя час вынуждены были снизиться до восьмисот. Видимость еще более ухудшилась. Вскоре стало ясно: Стешенко был прав, метеоусловия не позволят выполнить задачу.

Ведущий взял курс на Анапу.

— Проходим мыс Утриш, — по всем правилам доложил майор. — До цели двенадцать минут.

— Вас понял. Бомбить по сигналу ведущего.

По сигналу намного легче. И на боевой курс выведет штурман полка Толмачев. Только не пропустить момента...

Последний ориентир. Шестерка выполняет доворот, ложится на боевой курс. Створки бомболюков открыты. Самолеты с ревом проносятся на небольшой высоте над портом, черными струями прошивая пристань, корабли, скопившиеся в городском парке автомашины...

— Это вам завтрак! — кричит Жуковец так, будто немцы могут его услышать. — А теперь проведем «политинформацию»...

Его обязанность. Высовывает в отверстие нижнего люка одну за другой пачки листовок, встряхивает так, что шпагат разрывается и рассыпавшиеся листки белым шлейфом тянутся за самолетом.

Удар оказался внезапным. Лишь на отходе вдогонку нам потянулись трассы «эрликонов». Достать нас фашисты уже не могли, лупили впустую, чтоб оправдаться перед своим начальством.

Отворот в море. Форсирую моторы, но тяги еле хватает, чтобы держаться в строю.

— Штурман, люки! — кричит Панов.

— Понял! — спокойно отвечает Стешенко. [117]

Отгоняю воспоминание о Грише. В прорезь приборной доски вижу, как Степан Афанасьевич возится с тем самым штурвальчиком: не может найти стопор. Ну да, ведь летал на другой машине. Жду, найдет сам. Нашел.

— Каков результат удара? — спрашиваю у стрелков: разрывы бомб им виднее.

— В порту и у пристани три больших взрыва, пять очагов пожара. На окраине парка накрыли технику...

— А не лучше было действовать звеньями? — делится мнением Степан Афанасьевич. — Чем захватывать парк, дважды отбомбиться по порту.

— Пожалуй. Но ведь тактика разрабатывалась для основной цели. В Тамани порт шире по фронту.

— А почему бы не разработать и для запасной?

В самом деле. С уважением взглядываю сквозь прорезь. На минуту становится стыдно за мимолетное чувство превосходства, из-за стопора, люков... Умеет человек думать. А я только о своем экипаже, своей задаче. А надо за всех! Все в одинаковом ответе — за каждый успех, неуспех, за общую нашу победу...

Подумал так и вдруг почувствовал себя выше. Будто по должности поднялся.