Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Шрифт:
Наконец начинает просматриваться Мысхако. На Малой земле — ночной бой. Чем ближе подлетаем, тем ясней: бой ожесточенный, тяжелый. С двух сторон, чуть не вплотную друг к другу, вспыхивают орудийные выстрелы, полыхают разрывы, скрещиваются пулеметные трассы, взлетают ракеты. С левого берега Цемесской бухты, со стороны Кабардинки, беспрерывно бьет наша тяжелая артиллерия...
Бой идет и в воздухе. Электрическими искрами мерцают разрывы зенитных снарядов, режут густую тьму ножницы прожекторов, на земле вспухают разрывы бомб... [134]
— Наши
Да, окопы наших десантников в десятках метров от вражеских. Сверху кажется — пулеметы бьют друг по другу в упор...
— Учись у них точности!
— Я и учусь, — вполне серьезно отвечает Володя.
Снова темнота. Мерно гудят моторы.
— Командир, пересекаем береговую черту. Впереди Кизилташский лиман.
Есть хоть на чем остановиться глазу, убедиться, что не летишь головой вниз: черта берега просматривается и в темную ночь, если нет тумана. Позади остается и Ахтанизовский лиман. Летим над Темрюкским заливом, затем разворачиваемся на юг, проходим вблизи станицы Фонталовской. Справа по курсу — песчаная коса Чушка, уходящая в Таманский залив и отделяющая его от Керченского пролива.
— Впереди порт Тамань, — голос Володи чуть громче и напряженней.
— Понял, Тамань.
Повторяю испытанную тактику. Сбавляю обороты, планирую... Но что это? Впереди взметываются в небо десятки огненных лучей! Качаются из стороны в сторону. Не сразу соображаю, что ищут не нас: кто-то заходит навстречу, со стороны Черного моря. Догадки строить некогда, счастливый момент!
— Выводи на боевой!
— Боевой! — почти сразу откликается штурман.
«Замораживаю» курс, высоту, скорость.
И как раз впереди засверкали зенитки. Навстречу неизвестному самолету, как огромный рой разноцветных пчел, устремились трассы «эрликонов». Схваченная прожекторами машина летела в сплошной сетке огненных трасс — такое приходилось встречать лишь при торпедных [135] атаках. Казалось, в самолете уже не осталось живого места...
Но вот на земле под ним полыхнули мощные зарницы, выхватили из тьмы взлетевшие вверх обломки портовых сооружений, в панике мечущиеся машины...
— Ну и дал! — заорал Жуковец, забыв, что мы сами на боевом курсе.
Встречная машина ярко блеснула крылом и моментально исчезла во тьме.
— Ну парень!.. — не выдержал и я. — Как рыбка...
— Сброс! — раздался доклад Володи.
В следующую минуту все лучи и все трассы перекинулись на нас. Резко разворачиваюсь влево, белый слепящий свет окатывает кабину. Во рту становится сухо, не хватает воздуха, будто и в самом деле накрыло волной. Сейчас страшный удар — и все... В отчаяньи выжимаю педаль, до отказа отталкиваю штурвал...
— Командир, врежемся...
Но уже темнота. Спасение! Выравниваю самолет, оглядываюсь. Не задел стволы зениток? Сплевываю сбежавший на губы пот, запрашиваю у штурмана курс. Вскоре уже летим над морем.
— Бомбы куда положил,
— Не видел, командир! Только сбросил, а тут...
— Панов, а ты?
— Бомбы рвались в порту на берегу. В северной части порта.
— Молодец, не промазал, штурман!
— Учусь у «лодочников»! — Оказывается, может еще шутить.
— Вдвойне молодец! Не забываешь критики. А здорово помог нам тот отчаянный!
— Но и наследство оставил... Думал, уже капут! Кто бы это мог быть, командир?
Сам гадаю. Предположение есть, но не хочется почему-то делиться. [136]
— А как думаешь, почему он так прямо зашел? — не отстает Володя.
Молчу. Наивно было бы думать, что просто так, по беспечности...
На земле спрашиваю, кто приземлился перед нами. Бесов. Стоит, привалившись к столбику у капонира, небрежно опустив на колено руку со шлемофоном. С усмешкой щурится на техника, с фонариком обследующего самолет. Переводит взгляд на меня. «Ну что, Минаков, не сыграл в ящик?» — почти наяву слышится в ушах голос.
Но Бесов молчит.
* * *
Раннее солнечное утро. Снова летим. Первое звено поведет майор Чумичев, второе — капитан Козырин.
Опять Тамань. Обстановка понятна. Противник отводит войска с Кавказа, чтобы избежать окружения. Чтобы их сохранить — войска. Наша задача — не дать сохранить. Не дать отвести в порядке.
Сколько для этого надо, столько и будем летать. Днем и ночью и при любой погоде...
Первым взлетает комэск. За ним я, за мной Бесов.
Сразу берем курс в море. Тройку ведет флагманский штурман нашей эскадрильи майор Сергей Прокофьевич Дуплий. Известный мастер бомбовых ударов.
По внешнему виду не скажешь. Мягкий как будто бы человек. И ростом не высок, и черты лица никакие не «волевые». В глазах покой, доброта. Вот ведь как бывает. А сколько усилий на крайнем пределе возможностей, и физических, и моральных, сколько преодолений... Водил девятки бомбардировщиков на самые отдаленные цели, бомбил корабли, портовые сооружения, нефтехранилища в Констанце, наносил удары по нефтепромыслам в Плоешти, уничтожал военные объекты в Бухаресте; скопления войск и техники, артиллерийские позиции, самолеты на аэродромах, склады боеприпасов и горючего, [137] минометные батареи, мотопехоту и танки противника — при защите Одессы, Керчи, Новороссийска. В Севастополе был флагманом в группе Чумичева...
Штурман-снайпер, настоящий ветеран гвардейцев!
С траверза Геленджика погода ухудшается. Группа поворачивает к берегу, чтобы точнее взять курс на цель, В разрывах облачности проглядывается мыс Утриш. Ведущий разворачивается на северо-запад, звено устремляется к объекту удара. Идем без прикрытия: истребителей не хватает.
— Усилить наблюдение за воздухом! — приказываю стрелкам.
Видимость над целью отличная.
— Впереди по курсу — порт!
И, словно в ответ на доклад Ерастова, в небо взлетают десятки черных шапок.