Комедия положений
Шрифт:
В результате постоянных упражнений в глазной группе у нашего одноглазого циклопчика улучшилось зрение и к лету он ходил без очков и без повязки.
Я была одна в гулкой и пустой квартире, во всех трех комнатах и мне было плохо, выворачивало наизнанку.
Как всегда, я долго надеялась, что обойдется, что не нужно промывать желудок, но потом пришлось сделать это и раз, и другой, до чистой воды, и после чистой воды всё мутило и мутило, и я моталась по квартире, ожидая,
Алексей с детьми на Белоозерской. У моих мамы и бабушки периодически накапливались мужские дела по хозяйству, то новую полку надо повесить, то кран потек, надо прокладку сменить, то замок вставить, вот Алешка и уехал с ночевой на все выходные, а пока его нет, я тут блюю. В субботу ко мне зашла Людмила Уланова скоротать вечерок, принесла выпивку, расположилась надолго. Не надо было мне водку, да вот выпила. И Милка Сагиян тоже зашла и тоже выпила, и только выпила, как начались схватки и повез её Гамлет в Москву на попутном Икарусе рожать, а Уланова пошла себе спать.
Летняя ночь короткая, приступ был тяжелый, и очухалась я, когда светало, вставала летняя ранняя заря. Я села на пороге балкона, вся пустая изнутри, смотрела на светлеющее небо и думала о Людмиле. Я отмучалась, а как там она? Родила или нет?
На всякий случай я глянула на часы, шел пятый час.
Потом выясню, когда она родила, решила я, поднялась с порога и захлопнула балкон.
На другой день Гамлет сказал, что Люда родила мальчика, а вот в котором часу так и не знаю до сих пор.
Сережка затемпературил. Привезла я его от мамы нормального, а тут каждый день 38,5. С момента его тяжелой болезни прошло два года, и все эти годы, несмотря на частые простуды, выше 37 не было. Симонова была в отпуске, третью неделю стояла жуткая жара, Сергей лежал в маленькой прокаленной комнате, пил аспирин, ничего не ел, и никакого диагноза у него не было. Но только перенесенными недавно страхами можно объяснить, что я уступила настояниям врача и отвезла мальчишку в детскую больницу.
В субботу приехала мама, обругала меня за то, что у меня вечно происходит что-то плохое с детьми, обругала так, как будто я виновата, и мы с ней помчались в больницу. Мама, оставив меня во дворе, сама прорвалась к внуку в палату. Медперсоналу не удалось её остановить, она всегда проходила, бросив через плечо, что она медик.
Сережа спал, температуры у него не было, сейчас я думаю, что у него был сильный перегрев, жару мой белокожий мальчишка переносил плохо. На открытых ножках внука мама увидела синяки и поняла, что ему дают сульфамидные препараты, которые он не переносит.
А на его больничной карте врач, которая нас принимала, сверху с моих слов написала: "Сульфамидные не переносит" и подчеркнула. Уже второй раз в своей жизни я сталкивалась
Мама добилась, чтобы сульфадимезин сняли, а в воскресение Сережке разрешили выйти ко мне во двор, и я попросила его таблетки не пить, подстраховалась на всякий случай.
Сережке сделали анализы мочи, крови, и рентгеновский снимок, а пока начали внутримышечно пенициллин.
Во вторник на улице я встретила Симонову, нашего педиатра. Симонова по любому поводу предлагала больницу, объясняя это тем, что стационар, мол, пустует, а государство разоряется на больничных листах. Я сильно сомневалась, что наше государство раззоряется на больничных для матерей, но молчала, а сейчас Симонова сказала мне, что дежурила в больнице, видела там Сережку, и ему совершенно нечего делать в стационаре.
Я вздохнула, чувствуя себя виноватой, - упекла сына в больницу.
Одновременно с Сережей в больницу попал и Сурик, с подозрением на пневмонию, его тоже кололи, и я просила Сергея заходить к маленькому соседу и развлекать его немного, ну да семилетний мальчик не семилетняя девочка, проку от Сергуша было мало.
Стояло лето, я приходила к сыну каждый вечер, приносила еду, Сережка сидел у окна, ждал, когда я или мы с Алешкой придем, выбегал, веселый, вроде здоровый. Молодая медсестра ласково подзывала его на укол, он убегал и возвращался, лишь слегка потирая попу, хвастаясь, что совсем не больно, пустяки.
В пятницу не были готовы повторные анализы, но я решила его забрать.
– Мама, меня еще нельзя выписать, - ребенок стоял как побитый, такой преисполненный необходимостью здесь быть, тихий, послушный.
– Идем домой, собирайся, - строго сказала я сыну.
– Но ведь нельзя, анализов нет, - ну мама, нельзя.
– Можно, - сказала я.
– Можно. Под мою ответственность, а я не боюсь и забираю тебя.
Только стоял передо мной такой тихий, такой понурый и тут завопил, оглушая:
– Ура! Домой!
Подскочил на месте как мячик и сломя голову помчался собирать свои нехитрые пожитки.
Мама собралась уезжать в родной Батуми, мы с ней нашли подходящий вариант обмена, и не было смысла нам в этом году ехать к морю, снимать квартиру, платить деньги, если на будущий год можно будет ехать прямо к маме, и я проводила отпуск в Долгопрудном вместе с сыном. Алексей взял Катю и уехал в путешествие на Урал, а я не поехала, осталась.
Я помню, что от нечего делать мы с Сережкой ходили в кино довольно часто, он уже подрос и сидел на взрослых фильмах, а я героически выдерживала дневные мультики ради него.