Концерт отменяется
Шрифт:
Как я уже говорила, он был высок и неплохо сложен. Не спортсмен, подумала я, но либо достаточно частый посетитель спортзала, либо просто генетика. Везет же кому-то. Светло-русые короткие волосы, высокий лоб, мягко очерченные скулы. Забери у него дорогую машину и костюм – он будет выглядеть обычно. Надень на него невзрачную толстовку и растянутые трико, и он будет выглядеть как тысячи таких же распивающих пиво по подворотням и отжимающих телефоны.
Я отхлебнула кофе, пока мужчина шел от машины в мою сторону. На мне, конечно, дорогого костюма не было, но джинсы, белая блузка и светло-коричневая кожаная куртка сидели ничуть не хуже. А может быть, даже и лучше. Хотя – чего там! – конечно, лучше! Это не значит, что мне доставляло удовольствие видеть, какое
Мужчина прошел мимо, оставив после себя шлейф какого-то дорого парфюма. Мне не нужно было следить за ним глазами или поворачивать голову – я и так знала, что он прошел мимо меня вглубь веранды, к тому месту, где стоял бариста.
– Один капучино, пожалуйста, – донесся до меня спокойный голос.
– Ну… – Я даже скривилась. Любитель «вкусняшки». Мне не нравилось такое вот, как мне казалось, несоответствие. Я сама, при всей любви к кофе, понимала, по сути, только черный. И да, иногда мне хотелось, чтобы в нем был ликер (сегодня он там был и не был одновременно). А вот эти все молочные нежные привкусы – пусть их оставят себе юные девушки, сидящие в оверсайз-свитерах в антикафе. Нет, конечно, иногда, когда больше ничего не было, я пила и такое – кофе есть кофе.
Мужчина, бросив еще пару неразборчивых фраз бариста и чем-то ее рассмешив, направился к выходу с веранды. Взглянув на меня мельком, он улыбнулся и прошел к машине. Я ответила ему даже не улыбкой, а каким-то неуловимым изменением напряжения в мышцах лица. Выражение глаз не изменилось, но взгляд теперь воспринимался несколько по-другому.
Внезапно мужчина остановился, как будто прислушиваясь к музыке из колонок под крышей веранды, но уже в следующую секунду двинулся дальше.
Дождавшись, пока черный седан двинется дальше по улице, я сделала последний глоток кофе и встала. Становилось зябко, тем более на контрасте с уютом кофейной чашки и теплым светом от ламп на веранде кафе.
Инстинктивно передернув плечами, я зашагала дальше. Кофе немного простимулировал мои мыслительные способности, так что я в очередной раз стала сопоставлять всю полученную информацию. Нужна была отправная точка, хоть малейшее прояснение, которое потом вытащит одно за другим все события. Иногда это могла быть какая-нибудь неприметная, на первый взгляд, улика. Или свидетельство очевидца, упомянутое мимоходом. А у меня пока была только фотография билета на концерт и никак не идущие из головы длинные пальцы.
Город жил вечерней жизнью. Все меньше становилось людей в открытых кафе и все больше шума вырывалось из приоткрытых дверей баров и клубов. Шумные стайки девушек бежали, как они выражались, «тусить и отрываться». Парни шли спокойнее, чтобы как будто не дай бог не уронить лицо и не позволить никому вокруг подумать, что они счастливы.
«Наутро будет много охов и ахов, а еще провалы в памяти», – подумала я.
Понимаю, в каждом возрасте есть свои способы отдыха. Жаль только, что процентное соотношение стремления расслабиться и сознательности очень долго идет у человека не в пользу последнего. Впрочем, у некоторых они так и не приходят в равновесие. А это значит, что я никогда не лишусь работы, разбираясь в том, кто, когда, кого и почему после одного из таких вечеров обидел с нарушением Кодекса об административных или, что еще хуже, Уголовного.
Произошедшее в следующую минуту заставило меня прекратить размышления. Сначала я даже не поняла, что случилось. Как будто на периферии взгляда появился объект, коснувшийся какого-то участка мозга, но их соприкосновение было таким мимолетным, что не смогло создать устойчивую связь. Говоря проще, я заметила что-то, но не поняла – что.
Остановившись, я даже подумала, что мне показалось. Дежавю, чувство из прошлого.
Автоматически сделав шаг назад, я покрутила головой, стараясь снова зацепиться взглядом за то, что привлекло мое внимание. Слева все так же ехали машины, отбрасывая на тротуар отблески разноцветных
Вывеска бара? Нет.
Что-то в окне? Нет.
Я уже начала бояться, что мозг обратил внимание на цвет одежды или на некое сочетание «ветер – момент – окружающая температура – освещение».
В этот момент одна из девушек рассмеялась, отшатнулась в сторону, и…
На меня смотрел тот самый погибший парень.
Глава 3
Бар
Прояснения в расследовании всегда происходят внезапно. Можно проснуться посреди ночи в смешанном ощущении ужаса и радости. Радости оттого, что ты что-то понял, и ужаса оттого, что тебе показалось. Или что ты сейчас это забудешь. А можно между глотками кофе внезапно понять, как вместе соединить несоединимые, казалось бы на первый взгляд, свидетельства очевидцев, после чего сразу становится понятна вся картина. Или вот как сейчас.
Проследив направление моего взгляда, стоящая возле бара компания даже расступилась и как-то выжидательно уставилась на меня. Не каждый день проходящая мимо милая (да, милая) девушка останавливается и пристально смотрит в твою сторону.
На самом деле, я смотрела на штендер. Небольшая рекламная стойка, которые часто используют владельцы магазинов, чтобы сообщить о скидках, новых коллекциях или, как сейчас, о концерте.
Темный фон, яркий свет прожектора, рояль, а за роялем – тот, чья личность занимает меня весь сегодняшний день. И подпись: «Джазовый вечер. Марат Александров». Ну как я не могла понять сразу! Приличная одежда, длинные ухоженные пальцы, билет на концерт… Он музыкант. По-видимому, пианист. С другой стороны, неудивительно, что мой мозг не предложил такой вариант. От искусства любого рода я была крайне далека, не посещала концерты или выставки. Иногда, конечно, я оказывалась в какой-нибудь галерее, музее или в концертном зале, но только для того, чтобы встретиться с нужным мне человеком, а не чтобы получить эстетическое удовольствие. Мои познания в картинах ограничивались способностью отличить пейзаж от портрета, а в музыке – популярную от классической или рока. Да и дела, которые мне приходилось расследовать раньше, не были связаны с ми-ром искусства. Что ж, вот он – новый опыт.
Я еще раз внимательно оглядела штендер. Внизу по диагонали через всю афишу была приклеена надпись: «Концерт отменен». Неудивительно. Музыкант едва ли что-то сможет сыграть из морга.
Я помнила о том, что на старые рентгеновские снимки фанаты записывали песни «Битлз», после чего это называлось «диски на костях». Но сами кости, да и любые другие человеческие останки музыку исполнить не могут. Интересно, что бы они сыграли, если бы могли…
Судя по афише, концерт должен был состояться вчера. Наверное, уведомление об отмене приклеили по факту, когда Марат не приехал сам. Хотя… нужно будет расспросить.
«Интересно, а если кто-то сообщил об отмене концерта заранее? – подумала я. – Но такой подарок я точно не получу. Это же сразу можно будет напасть на след человека, косвенно связанного с убийством! Эх, всегда бы так».
На всякий случай сфотографировав афишу, я поднялась по ступеням на крыльцо бара и потянула дверь на себя. В уши сразу ударил шум голосов, звон стаканов и какая-то музыка. Да, вечерний бар отличался от дневного кардинально. Здесь знакомились, прощались, веселились, грустили, признавались друг другу в любви и обсуждали самые важные вопросы. В современном мире вершители судеб и обладатели самых гениальных идей в мировой политике из собственных уютных кухонь переместились в бары. Возьми каждого второго, и он скажет, как в один день исправить ситуацию с безработицей, плохими дорогами и голодающими народами Африки. Да, и параллельно расскажет тебе, почему современное искусство лучше (ну, или хуже) классического, а еще с изумительной точностью определит разницу в сортах виски, пива и любого другого алкогольного напитка. Гениальные люди – не иначе!