Концерт отменяется
Шрифт:
Кирьянов кивнул.
«Может быть, все эти опросы, осмотры и проверки действительно позволят нам узнать, кем был погибший. А может быть, он оказался в эту ночь там случайно или его привезли силой. И в этом случае никто из живущих в этом доме или посещающих окрестные бары его знать не может», – подумала я.
– Чем займешься ты? – Кирьянов сделал себе какие-то пометки в блокноте и снова посмотрел на меня.
Я никогда не отличалась особой любовью к искусству. Нет, конечно, музыку в машине я выбирала и даже помнила нескольких художников с их картинами на том простом основании, что их помнили все. Но отличить «семидесятников» от «восьмидесятников», а импрессионистов от экспрессионистов – это для меня было слишком. Как-то так сложилось, что моя работа редко сводила меня
– Я схожу на концерт.
Глава 2
Вечер
Если вы любите детективы, особенно классические, или фильмы о гангстерах США начала двадцатого века, то там, куда ни посмотри, везде вечер и дождь. Видимо, есть что-то такое по-настоящему таинственное в сияющем неоновыми вывесками городе, затянутом пеленой дождя. Проезжающие машины оставляют в лужах световые полосы, а стекающие по стеклу капли создают ощущение, что все здания написаны акварелью. В современном городе не хватает только плащей и широкополых шляп, как я видела в детстве в одном из фильмов, которые так любил мой отец.
Но в этот вечер дождя не было. Солнце опускалось за здания, заставляя последние золотые лучи еще резче обрисовывать их контуры. В арки и подворотни уже опустились тени, а огни проезжающих машин как будто несли частичку солнца с запада на восток, чтобы потом, ранним утром, соединить все вместе и вернуть светило на небо. В такие вечера уличные кафе всегда были заполнены до отказа. Разговоры, смех, чай (а то и кофе, несмотря на то что скоро спать), оранжевые пледы, фонари над головой. Ну или крепкие напитки, жареные колбаски, хрустящий хлеб. По жизни я была лишена романтики, но прекрасно понимала, что ее формирует, а иногда и по-хорошему завидовала тем, кто вот так уютно устраивался вечером в открытом кафе, обсуждая прожитый день или планы на будущее.
У меня план был один – выяснить, кто этот человек с длинными пальцами, неясным образом оказавшийся на тротуаре под окнами многоэтажного дома. А потом понять, кто или что привело к такому невеселому исходу. Наказывать было не моей целью, для этого есть полиция, суды и прочие органы, обеспечивающие нашу безопасность, но в то же время не могу сказать, что я относилась к пойманным преступникам и их жертвам совсем уж безразлично. Ничто человеческое, как говорится, мне не чуждо, а потому все виды нарушивших закон людей получали у меня вполне конкретную отрицательную оценку. Что касается жертв и простых пострадавших (как физически, так и морально или материально), то мое отношение к ним, при всем сочувствии, описывалось фразой: «Мне гораздо лучше, чем им».
Цинично? Да, в этом меня часто упрекали. И еще говорили, что мне не хватает эмпатии по отношению к тем, кому я помогаю или, как в настоящем случае, чье убийство расследую. Даже Кирьянов, посвятивший немало лет охране правопорядка на совершенно разных уровнях, пройдя путь от рядового постового до подполковника, и то мог время от времени высказать сожаление относительно того, что человек, скажем, стал жертвой мошенничества или получил травмы после нападения на улице. Мол, как же так! А я смотрела на все это и прокручивала в голове варианты развития событий, раскрутки дела, сводила единую таблицу фактов и наблюдений и даже не думала кому-то посочувствовать.
Вот и сейчас, шагая по вечерней улице, уже потерявшей последние золотые отблески на стеклах домов, я с холодной головой думала – кто это мог быть? И вообще, почему меня так зацепили эти пальцы? Погибший вполне мог просто ухаживать за руками. Ну, не знаю, пунктик у него такой был. Необязательно свою красоту (пусть и части тела, а не всего полностью) как-то монетизировать. Важно ведь, что делает именно тебя счастливым.
Меня вот счастливой делал мой заработок за раскрытые дела, который я тратила на красивую квартиру, машину, дорогую одежду и возможность провести время так, как я хочу: улететь в другую страну, пойти в дорогой ресторан или
В чьей профессии руки играют ключевую роль? Уточню – красивые руки и длинные пальцы. Про моделей я уже думала, но почему-то эта идея отошла на край сознания. Как будто что-то подсказывало мне, что это ложный путь. Слишком все на поверхности. Конечно, я знаю фразу «если слышишь стук копыт, представляй себе лошадь, а не зебру». В большинстве случаев самый простой и логичный вариант – самый верный. Но убивать мужчину-модель, да еще ломая ему пальцы? Мне казалось, это слишком.
Какие еще варианты? Программист – да, руки, конечно, нужны, но необязательно красивые. Художник – но история знает много примеров, когда прекрасные картины выходили из-под пера людей, вообще не имеющих рук. Чего уж тут говорить про какие-то два пальца. Ерунда. Скульпторы, ювелиры и прочие мастера ручного труда, для кого важны руки, но не их красота… Ювелир – неплохая идея, потому что эта профессия связана с большими деньгами, а значит, и связана с незаконным способом их получения. Но его проще убить, сломанные пальцы – это позерство.
Мне нужен был кофе. Организм требовал его, как машина требует бензин. За свою карьеру частного детектива я настолько приучила себя к связке «размышления – кофе», что теперь одно без другого было категорически невозможно. Я пробовала заменить кофе чаем – безрезультатно.
Выслушав от подполковника интересную теорию о том, что после моей смерти мое тело можно будет переработать и получить несколько десятков килограмм кофе, я решила попробовать отказаться от него в пользу цикория. Такого вранья себе мой организм не выдержал и выдал – назовем это так – побочную реакцию в виде моего плохого настроения, еще более возросшей склонности к цинизму и сарказму, а также полного нежелания вставать утром с постели. После чего даже Кирьянов признал, что «раньше было лучше». Так что все вернулось на круги своя – доля кофеина внутри меня продолжала расти, а с ней и способность раскрывать преступления.
Я остановилась у какой-то небольшой кофейни. В глубине деревянной террасы располагалось некое подобие барной стойки, надпись над которой гласила, что здесь вам могут сделать двадцать пять видов кофе, включая лавандовый раф, апельсиновый и, возможно – если очень попросите, – вообще любой раф, вплоть до вкуса мокрого асфальта, после того как этот самый раф будет на него разлит.
Пространство вокруг было заставлено столиками, за которыми сидели молодые пары. Один из столиков на самом краю веранды, практически уже на тротуаре, был свободен. Я заказала себе обычный черный кофе (к черту раф!) и устроилась в довольно удобном плетеном кресле, оглядывая вечернюю улицу. Мое внимание привлек черный бизнес-седан. Отражая огни уличных фонарей, яркие вывески и свет окон окружающих домов, он смотрелся особенно эффектно.
Медленно прокатившись вдоль тротуара, машина остановилась, проехав кафе. Некоторое время ничего не происходило, так что мне даже начало казаться, что водитель просто притормозил, чтобы что-то переложить в салоне, или он кого-то ждет. Но потом задняя дверь открылась, выпуская мужчину в сером костюме. Он был высок, среднего телосложения, но костюм сидел на нем как влитой.
«Сшит на заказ», – подумала я. Слишком уж хорошо он подчеркивал фигуру, да и качество ткани было заметно даже с того расстояния, сколько было между мной и человеком на тротуаре. Я хоть и любила дорогую одежду, но не считала себя знатоком. Prada от Hermes я бы на глаз, конечно, не отличила. Проще было с часами – самые известные модели легко определялись с расстояния в пару-тройку метров. Сейчас пока было далековато, но обладатель дорогого костюма двигался в мою сторону, так что…