Концерт отменяется
Шрифт:
Последняя фраза была почти воззванием к высшим силам и сопровождалась тяжелым вздохом и закатыванием глаз.
– Кому, как не тебе, знать, что такое «председательский чай», Вов, – отозвалась я, вспоминая старинную шутку, рассказанную дядей, о том, как называется остывший чай – председательский. Некогда высоким чинам чаи гонять, работают они – вот и остывает чай, сколько бы раз его ни обновляла секретарша.
– Ну да, ну да. А так хочется, знаешь, горячего, с лимоном или бергамотом каким. Чтобы запах по всей комнате стоял. И печенюшку, –
– А дома что мешает? – улыбнулась я.
– А дома я сплю. – Наигранно-удивленное лицо Кирьянова потрясающе контрастировало с подполковничьими погонами. – Да и с детьми, знаешь, не до того, чтобы спокойно посидеть. То это папа, то другое. Не, ты не подумай, я не жалуюсь…
– И в мыслях не было!
– Ага… Сейчас Иванова пойдет всем рассказывать, как я тут ей на судьбу жалуюсь…
– А хоть раз такое было? – хитро прищурилась я.
– Нет. Но могла бы. Зачем тебе лишний повод давать? – ухмыльнулся Владимир.
Конечно, он так не думал. Не обо мне так точно. Что бы вокруг нас ни происходило, какие бы передряги у каждого в жизни ни убивали напрочь способность коммуницировать, а то и вообще желание просыпаться поутру, друг к другу мы всегда относились с безграничным уважением.
– Вов, я по делу. – Я решила, что подобный обмен шутками может продолжаться долго, а проблемы сами себя не решат. Упавший с высоты человек с ухоженными руками сам не встанет и не расскажет, что с ним произошло. А было бы неплохо. И да, я цинична.
– Да, я понимаю, – мгновенно посерьезнел Кирьянов и потянулся за тонкой папкой в углу стола. – Вот, держи документы.
– О! – Мои брови удивленно взлетели. – Нашего десантника уже посмотрели?
В папке лежали лишь пара страниц отчета, скрепкой были присоединены несколько фотографий.
– Кататравма… закрытая непроникающая ЧМТ, – начала я пробегать текст глазами. – Хлыстообразный перелом позвоночника… травмы легких… соударение с грудной клеткой… перелом четырех ребер. Он приземлился на голову или на ноги?
– Судя по заключению, упал он явно телом на асфальт, но непонятно, сам или помогли. – Кирьянов покачал головой и отхлебнул холодного чая. – Надо ждать заключения трасологов. Но обнаружили его лежащим на животе. Как сказал патологоанатом, травмы характерны для падения с большой высоты и именно они и привели к смерти. Если его до этого кто-то и бил, то бил очень умело – следов не оставили.
Я взглянула на фото, как делала уже бессчетное количество раз при расследовании множества других дел. Тела на столе патологоанатомов выглядели одинаково и в то же время по-разному. Каждое могло что-то рассказать о произошедшем, а могло и промолчать, значительно усложнив работу следователя. Я бы не смогла заниматься такой работой – пытаться получить ответы у навечно замолчавших людей. Мне всегда был нужен диалог, взгляд в глаза, интонации, позы. А здесь были тишина и холод, из которого умелый врач получал ответы, которые я, возможно, никогда бы не смогла получить, пока этот
Когда я перелистнула несколько страниц, мне в глаза бросились фото рук погибшего. Или убитого? Я пока не определилась. Все те же тонкие ухоженные пальцы, так запомнившиеся мне с самого начала. И подпись: внутрисуставный перелом указательного и среднего пальцев правой руки.
– Вов… – позвала я, не поднимая глаз от фотографий.
– Что? – Кирьянов что-то сосредоточенно искал в компьютере. Рядом сиротливо стояла чашка с недопитым чаем.
– Ты знаешь, какова вероятность сломать при падении пальцы рук?
– Что? – Подполковник наконец повернулся ко мне. На лице застыло озадаченное выражение, по-видимому вызванное каким-то другими проблемами, а не моим вопросом.
– Пальцы он мог сломать, только если – гипотетически – приземлился на них. А точнее, они оказались между его телом и асфальтом. Ты же сам знаешь, чаще всего при падении происходят черепно-мозговые травмы, переломы позвоночника, потом идут переломы нижних конечностей, а уж потом – переломы ребер. Переломы пальцев рук в эту статистику вообще не входят.
– Так… – Теперь Кирьянов был точно сосредоточен на том, что говорила я. – К чему ты ведешь?
– К тому, что внутрисуставные переломы пальцев рук он не мог получить при падении. Скорее всего, ему их сломали.
Кирьянов откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня.
– Так, ну, я не понимаю, зачем человеку могут ломать пальцы. Тем более всего два.
– Чтобы напугать, предупредить, простимулировать возврат долга…
– Да-да.
– Или чтобы он чего-то не мог сделать, – ответила я.
– А чем он занимался, мы так пока еще и не выяснили, – вертел в руках папку с фотографиями Кирьянов.
Я снова задумалась о возможных вариантах работы погибшего. Будь он моделью, ему бы, с большой долей вероятности, попортили бы лицо. С другой стороны, есть модели рук… Да и кому могло понадобиться ломать пальцы мужчине-модели? Я сталкивалась с ситуациями, когда богатые ухажеры пытались навредить (и у них это иногда получалось) девушкам-моделям, отказавшим им в… эм… совместном времяпрепровождении. Но ломать пальцы парню? Сейчас, конечно, время, когда свободными отношениями никого не удивишь, но…
– Чем таким он мог заниматься? – Я подняла глаза на Кирьянова.
Подполковник задумался, постукивая пальцами по столу. Любителю джазовой музыки, если судить по найденному на теле билету на концерт, зачем-то ломают два пальца, а затем выбрасывают из окна.
– Думаю, сначала нужно выяснить, кто он, – ответил Владимир после паузы. – По отпечаткам пальцев в базе он отсутствует. Так что опросим жильцов дома, близлежащие магазины, бары, рестораны. Кто-то должен был его видеть.
– Я поговорила с парой жильцов сегодня. Обрати внимание на этажи выше девятого. Кто-то поднимался туда ночью. Я, конечно, прошлась там и сама, но пока ничего не заметила. Выход на крышу закрыт на замок.