Конец игры
Шрифт:
– Тетрадка Элис здесь, у Жана? А вы обвиняли в этом князя. Кирилл Владимирович был здесь не причём!
Штольман устало махнул рукой:
– Никогда мне вас не убедить, Анна Викторовна.
– Жан Лассаль служил князю, - напомнил Антон Андреич, продолжая рыться в углу.
– Скорее наоборот. Это князь служил Лассалю. Хотя и не знал этого, полагаю.
Анна озадаченно села, удивлённо глядя на Штольмана. Она верила ему всегда и во всём, безоговорочно, в одном только вопросе расходясь. Не получалось у неё поверить в вину Кирилла Владимировича,
– Он проговорился, что приехал в Россию семь лет назад – как раз в год смерти Лоуренса. Князь проходил тогда свидетелем по делу, но алиби у него было железное – при дворе был. А вот Жан вполне мог находиться в Затонске. Я почти уверен, что Лоуренса застрелил именно он. В протоколе говорилось, что выстрел прозвучал, когда была дана команда не стрелять, и полковник сложил оружие.
– Но зачем ему?
– Лассаль был шпионом, полагаю, что британским. Именно он руководил всей сетью, а Нина и князь выполняли то, что от них требовалось, и решали его задачи. Когда князь собрался продолжить нашу дуэль, Жан его убил.
– Но почему? – ошарашено спросила Анна. – Он хотел спасти вас? Неужели из-за Нины?
– Моя смерть от руки князя привлекла бы к ним лишнее внимание. Он не мог этого допустить, когда операция с английским химиком подходила к концу.
Антон Андреич поднялся во весь рост, держа в руке какую-то тряпку.
– Химика убили. Мы нашли его тело у дороги, возле Михайловской усадьбы.
Штольман кивнул:
– Что-то в этом роде я предполагал. Жан был раздражён, словно всё идёт не так. Будь у него Браун, он не цеплялся бы так за папку с его бумагами. Думаю, его задачей было захватить Брауна живым.
– Определенно-с, - откликнулся Антон Андреич. – И захватил, пожалуй. Но англичанин спрыгнул из экипажа и попытался бежать. Тогда его застрелил кто-то из адептов – возможно, тот самый, которого мы нашли потом в овраге.
– Не исключено, - согласился Штольман. – Они там все - редкостные гиганты мысли.
Анна задумчиво теребила мочку уха:
– А потом Магистр захватил меня и потребовал вызвать ему Люцифера.
– Видимо, чтобы Люцифер защитил его от гнева Жана? Не сказано, что справился бы! – хмыкнул Штольман.
– Ну да! – подтвердил Коробейников. – С Лассалем только Анне Викторовне под силу было совладать.
– Ну, вы, Антон Андреич, поставили в этом шпионском деле хорошую точку.
Коробейников благодарно кивнул и зарделся от внезапной похвалы начальника.
– Кстати, ваш жилет, Яков Платоныч, - сказал он, подавая Штольману найденную тряпку.
В тот миг всё было ещё прекрасно. Катастрофа разразилась в следующий.
– А как вы нас нашли так вовремя? – спросила Анна у Коробейникова.
– Случай вершит судьбами людей! Мы начали прочёсывать с внешнего круга, постепенно возвращаясь к городу. Никаких следов, разумеется. А потом, когда оставалось всего ничего до этого домика,
– Отпустили городовых? – внезапно хрипло спросил Штольман.
Начальник и подчинённый встретились глазами и несколько мгновений пристально смотрели друг на друга.
– Значит, ордер на мой арест не отозван, - почти утвердительно сказал сыщик.
Антон Андреич покачал головой и переглотнул, словно в горле ему что-то мешало.
– Никак нет-с.
Штольман мотнул головой, как делал всегда, когда был раздражён.
– Но почему, Яков Платоныч? – спросил Коробейников почти шёпотом. – Вас-то за что?
– Я слишком много узнал. С таким знанием долго не живут. Слишком много людей было втянуто в это дело. И всё – ради этого, - он кивнул на кипу бумаг на столе. – И ради документов из папки Брауна.
У Анны перехватило дыхание, в ушах зазвенело. Она нервно оглянулась и увидела у дверей дух Лассаля. Он ухмылялся ей. Потом вдруг хижина исчезла, а перед глазами встала картинка из какой-то ещё не сбывшейся жизни: узкий канал, облицованный гранитом и стиснутый по обе стороны высокими домами. Яков бежит по набережной канала с пистолетом в руке – туда, где за аркой открывается замёрзшая гладь большой реки. Выстрел. И вот уже самый любимый человек на свете лежит ничком, и кровь, расплывающаяся под его головой, топит рыхлый снег…
Когда она очнулась, за руки её держали оба: Штольман и Коробейников. И выражение на таких разных лицах было совершенно одинаковое.
– Что случилось, Анна Викторовна?
– Н-ничего… - пробормотала она. – Пока ещё ничего. – И попыталась улыбнуться им, только губы не слушались.
Где он был – тот канал, та широкая река? Что это был за город, в который Якову ни за что нельзя приезжать? Как плохо, что она ничего не видела, кроме родного Затонска!
Штольман помрачнел и выпустил её. И больше не касался. А ей именно сейчас так нужны были его прикосновения. Она стиснула его большую ладонь, горячо вглядываясь в лицо, но он старательно избегал её взгляда.
Ей стало страшно. Ещё страшнее, чем от самого видения. Так уже было. Когда? Тогда тоже назревало что-то непоправимое, что он решил встречать в одиночку.
Она вспомнила. Допрос после ареста Тропинина. Она ходила взад-вперед у камина и пыталась поймать взгляд Якова Платоновича, а он говорил с убийцей и не смотрел на неё. Он был очень усталый, слова срывались с губ через силу. Теперь она знала, что тогда он уже получил вызов от князя и заканчивал последнее дело, зная, что утром его не станет.