Конец начала
Шрифт:
Лейтенант замолчал, вспоминая. Джо очень хотелось бы знать, что в этот момент он видел в своих воспоминаниях. Что бы это ни было, приятным это зрелище не являлось. Левая рука Хедли слегка дёрнулась. Возможно, это что-то значило, а возможно и нет. Наверняка сказать мог лишь раненый лётчик.
После слегка затянувшейся тишины, Хедли продолжил:
– Япошки - это не шутки, их самолёты - тоже далеко не шутки. Вы, наверное, кое-что слыхали о машинах под названием "Зеро" и том, на что те способны.
Он снова замолчал, ожидая кивков.
– В общем, всё, что вы слышали - это правда. Это очень мощный самолёт. Он быстрее "Уайлдкэта", быстрее набирает высоту, может заходить на атаку под таким углом, каких вы никогда не видали, а ведь "Уайлдкэт" - очень манёвренная машина. Если попытаетесь ввязаться в схватку с "Зеро", очень быстро окажетесь в гробу. Не надо этого делать. Больше одного шанса вам никто не даст.
И вновь, складывалось впечатление, будто он видел что-то ещё. На этот раз лейтенант снизошёл до объяснений:
– Мне рассказывали то же самое, что я рассказываю вам. Я никого не слушал. Я решил, что меня-то япошки никогда не собьют. Решил показать всё, что умею.
Он собрался с мыслями.
– Не связывайтесь с "Зеро", - повторил он.
– Если записываете - запишите. Если не записываете - всё равно, запишите.
Хедли вновь ухмыльнулся. Ухмылка вышла натянутой.
– Вариантов у вас только два. "Уайлдкэт" лучше выходит из пике. Их можно обстреливать сверху и сзади. Если же у вас возникли проблемы, можно уйти в пике и, таким образом, выйти из боя.
Джо жаждал услышать второй вариант. В ожидании он несколько раз подчеркнул записанные им слова о том, что нельзя ввязываться в схватку с "Зеро". Однако у Хедли, кажется, закончились силы. Лейтенант-коммандеру Джонсу даже пришлось толкнуть его.
– Лейтенант..?
– А?
Джек Хедли вернулся из какого-то своего мира.
– О, виноват, сэр. Я задумался... о боевых повреждениях, если можно так сказать. Ага. О боевых повреждениях.
Говорил ли он о себе, о своём самолёте или обо всём флоте США, отправленном к берегам Гавайев?
Но, разве это важно?
Хедли вновь собрался.
– Есть лишь один способ избавиться от этих обезьян. Его придумал один пилот, по имени Джимми Тах, и "манёвр Таха" неплохо себя зарекомендовал.
Лейтенант вкратце описал схему того, как резкий манёвр атакуемого самолёта может предупредить о противнике сдвоенную пару других самолётов и позволить им зайти под удобным углом атаки.
– Манёвр, конечно, не идеален, - заключил он.
– Для его выполнения требуется очень слаженная командная работа и постоянные тренировки. Однако он даёт нам определенное превосходство над более маневренным противником.
Далее пошли вопросы. Несколько человек, в их числе и Джо, заинтересовались "манёвром Таха". Хедли с трудом поднялся на ноги и начертил на доске диаграммы. Стало понятнее. Джо с трудом воспринимал тактические приёмы только лишь на словах. Круги и стрелки лучше помогали понять, что нужно делать. Сможет
Орсон Шарп спросил:
– Сэр, не расскажете о том, как вас сбили?
Прежде чем ответить, Хедли снова сел, выставив вперёд больную ногу. Он потянулся и коснулся колена.
– К тому моменту меня уже ранило. Пуля прилетела откуда-то сбоку. Броня за сиденьем крепкая, чего не скажешь о кабине. Сказать по правде, япошка меня всего изрешетил. Движок начал кипеть. Хорошо, что у радиальных двигателей воздушное охлаждение. Если бы охлаждение было жидкостным, движок дал бы клина, и я бы утонул где-нибудь очень далеко от дома. Поэтому я направил самолёт туда, где были наши корабли. Надеялся, что останется хоть один рабочий авианосец. Не повезло. Каждый раз, когда в кабину прорывалось пламя, я пользовался огнетушителем.
Лейтенант посмотрел на обожженную руку. Джо не был уверен, что он осознаёт, что делает.
– Я посадил самолёт на воду настолько аккуратно, насколько мог, - произнес Хедли.
– Затем я выбрался из кабины и, несмотря на все раны, даже сумел раскрыть спасательный плот. Потом меня подобрал эсминец и, вот, я здесь.
Он снова лучезарно улыбнулся. По его словам, у него всё вышло легко. Но сколько страха и боли крылось за этой улыбкой? Достаточно для того, чтобы всё это увидел, даже такой парень, как Джо Кросетти, ни разу не бывавший в бою. Но раз Джек Хедли притворялся, что ничего не было, то и остальные не должны ничего замечать.
"Смогу ли я, вот, так?" - задался вопросом Джо. Он надеялся, что сможет, но был вынужден признаться сам себе, что до конца уверен он не был.
Джейн Армитидж стояла в очереди за ужином у общественной кухни Вахиавы. По поводу подаваемой еды ей вспоминалась шутка из комиксов "Кэтскилл": "Еда здесь отвратная, зато её немного". Ей выдали вареную картошку, величиной чуть больше шарика для пинг-понга, но меньше теннисного мяча, какую-то зелень, которая в равной степени могла оказаться ботвой от репы и сорняками и кусок рыбы, размером не более спичечного коробка.
Судя по запаху, рыбу поймали вчера или даже позавчера. Но Джейн не жаловалась. Вахиава находилась почти в самой середине Оаху. До океана, конечно, недалеко, как и из любой точки острова, но рыба редко покидала берег. В Гонолулу очень много голодных.
Впрочем, как и сама Джейн, многие были рады такому разнообразию. "Разве не замечательно?" - тут и там слышала она. Женщина села за стол, установленный на школьной игровой площадке, и принялась есть.
У рыбы был привкус нашатыря и такой же запах. Если бы ей подали такую рыбу в ресторане до войны, она бы с гневом потребовала замены. Теперь же она съела каждый кусочек, каждую щепотку зелени, всю картошку без остатка. Тарелку Джейн облизывать не стала, хотя многие так и делали.