Конечно, это не любовь
Шрифт:
Гермиона нарисовала посреди чистого листа бумаги знак вопроса, обвела его в кружок и облокотилась головой на руку — она понятия не имела, что это могло быть.
Ближе к одиннадцати часам ей стало не до размышлений — на нее обрушилась лавина работы. Однако ближе к вечеру, выходя из зала суда, она снова вернулась мыслями к Малфою и Шеринфорду, и ноги сами понесли ее по направлению к кабинету министра.
Кингсли пригласил ее войти почти сразу, как только закончил совещание с главой департамента транспортных сетей, предложил чай, но Гермиона отказалась и сразу перешла к делу, произнеся всего одно слово:
— Шеринфорд.
Кингсли посмотрел на
— И как ты до него докопалась?
— Случайное совпадение, разрозненные факты, потом работа в архиве, — ответила она.
— Что еще ожидать от человека, который на втором курсе обнаружил в школе тысячелетнего василиска, — шутливым тоном, но с серьезным выражением лица заметил министр, — только это значительно опасней.
— Это проект, которого не должно существовать.
— Я с тобой согласен, но магглы — нет. Я могу пошариться в голове у премьера и внушить ему нужные мысли, но что тогда?
— Конец дипломатическим отношениям, основанным на не причинении вреда. И прецедент, — сказала Гермиона. — Я знаю. Возможно, получится провести переговоры? Кингсли, по моим данным, там должно быть как минимум полсотни волшебников.
Она рассказала о своей теории, не упоминая Невилла с его списками. Кингсли тяжело вздохнул. Гермиона работала с ним не первый год и хорошо знала этот вздох — согласен с ее правотой, но ради интересов политики не будет следовать совету.
— Не можем мы в эту историю лезть. У нас даже данных для аппарации туда нет, а если бы и были… — он махнул рукой, едва не сбив чернильницу, — В общем, Гермиона, я тебе запрещаю влезать в эту историю. И не шучу, — он сверкнул черными глазами, от взгляда которых становилось не по себе даже бывалым аврорам, — узнаю, что продолжаешь интересоваться Шеринфордом — повешу на тебя следящее заклинание и приставлю охрану, без которой ты и шагу не сможешь сделать. Ясно?
Гермиона выдержала его взгляд, но поняла, что в этой борьбе она проиграла. На ее стороне только смутные подозрения и неясные опасения, а на стороне Кингсли — информация и власть, чтобы повлиять на ситуацию. Позднее она найдет, как подступиться к теме Шеринфорда, но сейчас стоило уступить.
— Предельно ясно, господин министр, — бойко сообщила она и прибавила: — я поняла, Кингсли.
— Надеюсь.
Как бы сильно Гермионе ни хотелось, она действительно была вынуждена выбросить Шеринфорд из головы — биться головой в закрытые ворота было не в ее духе, а работать без информации не представлялось возможным. Правда, она не была бы собой, если бы не попыталась зайти с другой стороны и расспросить Майкрофта. Увы, тот тоже отказался говорить о Шеринфорде, заверив ее только, что ситуация находится под его полным контролем и не требует вмешательства волшебников.
Рождество наступило в этом году незаметно — поглощенная работой, Гермиона едва осознала его приближение. Праздновать с Уизли и Поттерами не хотелось — не только из-за того, что она опасалась очередных вопросов на тему личной жизни, но и из-за Шерлока. Казалось неправильным веселиться среди друзей, в то время как Шерлок за сотни миль от дома рискует жизнью.
Вместо этого она навестила мистера и миссис Холмс. Конечно, они знали, что их младший сын жив, но настроения смеяться и шутить у них тоже не было.
— Он будет в порядке, вот увидите, — оптимистично сказала миссис Холмс сразу после первого тоста.
— Конечно, будет, — поддержала ее Гермиона. Мистер Холмс только головой покачал и усмехнулся — видимо, не сомневался в способностях сына.
Они провели
В какой-то момент у Гермионы мелькнула мысль спросить про Э. Холмс, но она отбросила ее как недостойную — что бы ни произошло с девочкой много лет назад, это наверняка причинило боль ее родителям, и заставлять их вспоминать о событиях почти тридцатилетней давности в Рождество было просто жестоко.
Так что, переночевав в гостевой комнате в коттедже Холмсов, наутро Гермиона вернулась домой, ничуть не продвинувшаяся в поисках информации по Шеринфорду, но спокойная и умиротворенная.
Наверное, именно это состояние спокойствия послужило причиной того, что она вспомнила о Джоне Ватсоне. Они не были знакомы лично, но он оставался близким другом Шерлока и всегда заботился о нем, так что Гермиона посчитала естественным порыв узнать, как у него дела. Разыскать его оказалось нетрудно — в квартире на Бейкер-стрит, откуда он уехал сразу после фиктивных похорон Шерлока, осталось достаточно его личных вещей.
Активировав портал, Гермиона оказалась на широком мосту через Темзу, судя по всему, западнее Вестминстера. И без того не пользующийся, очевидно, популярностью у туристов, утром двадцать шестого декабря мост был совершенно пуст, не считая Джона Ватсона, замершего возле перил, и женщины в наушниках и легком спортивном костюме, вышедшей на пробежку. Гермиона набросила на себя дезиллюминационное заклинание и подошла к Ватсону поближе — и сразу же почувствовала угрызения совести. Она легко забыла о нем, тогда как он, очевидно, глубоко скорбел о смерти единственного друга. Гермиона помнила его несколько помятым, но жизнерадостным мужчиной на несколько лет старше них с Шерлоком, деятельным и бодрым, а теперь видела перед собой пустую, выгоревшую оболочку. Он стал еще более помятым и выглядел хуже профессора Люпина после полнолуния. Сходство усиливалось еще и благодаря потрепанной одежде.
Позднее Гермиона так и не смогла объяснить себе, почему решила взглянуть на Ватсона именно в это утро, разве что предположить прорезавшийся вдруг, вопреки всем уверениям Трелони, дар прорицания. Потому что у нее на глазах Джон Ватсон наклонился к реке, вглядываясь в глубокую, покрытую снежной кашицей грязну воду, отпрянул назад, улыбнулся, приняв какое-то решение, и резким движением снял куртку. Вытащил из кармана джинсов пистолет, отложил вместе с курткой на мокрую плитку под ногами.
Гермиона вытащила палочку — не нужно было быть Шерлоком, чтобы угадать дальнейшее развитие событий. Джон Ватсон устал от того, что его окружало, и решил, что на дне Темзы ему будет куда комфортней, чем среди людей.
Гермиона уже готова была применить к нему «Конфундус» и сбить с толку, как женщина-бегунья изменила маршрут и в несколько скачков приблизилась к нему.
— Там мокро и холодно, доктор! — крикнула она громче нужного Ватсон вздрогнул и обернулся, вцепившись руками в парапет.
— Я про реку, — продолжила женщина. — И грязно, к тому же. Черт их знает, что они туда сливают! Вы знаете?
— Понятия не имею, — растерянно ответил Ватсон.
— Я тоже. Но не удивлюсь, если вода из Темзы разъедает получше любой кислоты. Я Мэри, кстати.