Константин Коровин вспоминает…
Шрифт:
Я подумал: «Чего это Федор разделывает? Купца волжского - дровяника».
Все пассажиры смотрели на нас. Входили в салон дамы и с удивлением оглядывали Шаляпина.
Я вышел из салона на палубу. Прошла какая-то женщина в нарядной шляпе. За ней - муж, держа за руку мальчика. Муж, догоняя жену, говорил:
– Это не он. Не он, уверяю тебя.
– Нет, он, - отвечала жена.
– Он. Я его узнала.
– Да не он же, что ты!
– Перестань, я знаю.
Они обошли кругом по палубе. И когда
– Он.
Муж, поравнявшись со мной, приостановился и робко спросил:
– Извините, вот вы в рубке сидели с этим высоким, чай пили, - что, это Шаляпин?
– Нет, - ответил я.
– Купец. Дрова по Волге скупает…
Когда я вошел в салон, Шаляпин продолжал пить чай из блюдца и салфеткой вытирать пот с лица и со лба. Я опять подсел к нему. Он тотчас же стал снова дурить.
– Неча гнаться. Швырок-от погодит. Не волк, в лес не уйдет. Пымаем. Наш будет. В Нижнем скажу, так узнает Афросимова. Он еще поплачет. Погоди.
– Довольно, Федя, - шепнул я.
– Тебя же узнали.
– А куда ему есеныть до Блудова? Блудовский капитал не перешибет, он теперь на торф переходит. Он те им покажет. В ногах поваляются. Возьми швырок, возьми. Вот тогда-то за два двадцать отдадут. А то без порток пустит, Блудова-то я знаю.
– Довольно же!
– вновь тихо сказал я.
– Черт с ними![340].
Пароход подходил к пристани. Показался большой монастырь. Черными пятнами на фоне светлых стен казались монахи. На пристани шел молебен.
Пароход причалил к пристани. На берегу остановили молебен, произошло какое-то движение. На пристань вышли священник, дьякон с кадилом, столпились монахи. Все смотрели во все глаза на пароход. В толпе слышалось: «Шаляпин, Шаляпин! Где он?»
Федор Иванович ушел и заперся в каюте.
Пароход подошел к Ярославлю.
Я постучался в каюту к Шаляпину.
– Выходи, - приехали.
– Погоди, - ответил мне из-за двери Шаляпин, пусть разойдутся. Ну их к черту. После второго свистка я выйду.
Шаляпин, когда сходил с парохода, взял мою шляпу, а мне дал свой чесучовый картуз. На берегу быстро прошел к лодочнику, взял лодку, крикнул: «Садись», - и навалился на весла.
Лодка быстро проскользнула мимо всяких суденышек и барок на волжский простор. Шаляпин расхохотался.
– Вот катавасия!… Покою нет! И что я им дался?
Он ловко управлял лодкой. Светлые ресницы блестели на солнце.
– Вот мы сейчас приедем, Константин. Я покажу тебе знакомый трактир. Поедим настоящих расстегаев с севрюгой.
Шаляпин быстро вытащил лодку на отлогий берег, и мы пошли по тропинке к дороге. Шаляпин взял у меня картуз и отдал мне шляпу. Справа от дороги была навалена масса бревен. Шаляпин шагал широко
– Вот он, трактир, за бугром, - сказал Шаляпин.
* * *
Мы подошли к двухэтажному деревянному дому. Сбоку у входа на большой вывеске вкривь и вкось было написано «Трактир».
По деревянной лестнице поднялись на второй этаж. Пахнуло чаем и квасом. В трактире было мало народу.
Сели у окна за столиком. Подошел половой. Шаляпин заказал расстегаи. Из-за стойки смотрел на нас краснорожий, с черной бородой, трактирщик. Пробор посередине, кудрявые волосы блестели от помады.
– Это сын, должно быть, - сказал мне Шаляпин.
– А трактирщик-старик, видно, помер.
Расстегаи - горячие, масленые, с рыбой - были действительно замечательные. Половой подал водку.
– Может вам анисовой аль березовой?
– крикнул нам из-за стойки трактирщик.
– Давай березовой, в тон ему отозвался Шаляпин.
– А не сын ли будешь Петра Гаврилова.
– Сын. А вы что - отца знали?
Трактирщик, выйдя из-за стойки, подошел к нам.
– Присядь, - сказал Шаляпин.
– Илюшка!
– крикнул хозяин.
– Ну-ка, подай тешку балыковую. Гости хорошие. А вы ярославские али как?
– Был ярославский, а теперь в Москве живу, - ответил Шаляпин.
– А при каком деле?
– спросил трактирщик.
– Дровами торгую.
– Так-так. Чего ж, дело хорошее. Бывали, значит, при отце?…
Трактирщик как-то хитро и испытующе посмотрел на нас.
– Так, так… У меня третьеводни какое дело вышло. Тоже. Пришли молодцы этакие, одеты по-богатому. Пили, вот пили. Такой разгул завели. Вдруг полиция - да сколько!
– прямо на пароходе причалили и всех их забрали. Самые что ни на есть мошенники. Вот которые в карты по пароходам обыгрывают. Один все-таки убежал. Говорят, главный… Вот, покушайте-ка тешечки, - сказал трактирщик, - первый сорт.
В трактир ввалилась толпа здоровых, загорелых, в белых рубахах и лаптях людей.
– Бурлачье, - презрительно сказал хозяин.
– Илюшка, отворяй окошки, а то воздух испортят.
Бурлаки, шумно смеясь и бранясь, заняли столы и скамейки. Кричали:
– Давай щи жирнищи, поглядывай! Сморчищи не дай, а то на голову выльем!
Бурлаков все прибывало. Толпой у стойки они пили водку. Половые подавали щи в больших деревянных мисках. Появился, с завязанным глазом, гармонист и сел в сторонке.