Конторские будни
Шрифт:
Последняя фраза потрясла Грайса. Куда он поступил работать? Здесь, похоже, никто не утруждал себя законопослушанием. Сначала Пам и Сидз предложили ему стать взломщиком. А теперь начальник отдела подстрекает его к подлогу.
— Вы предлагаете мне, мистер Копланд, подделать подпись инженера по противопожарной безопасности? — официальным голосом спросил. он и глянул на братьев Пенни, чтобы они; хочется им того или нет, стали свидетелями этого чудовищного подстрекательства.
— Я предлагаю вам, — отозвался Копланд, — представить мне документ на пропавшую мебель. — Грайс уже опять автоматически расшифровывал его речь. — А, кем он будет подписан, дело не мое. Мое дело — получить,
Стало быть, время еще есть, подумал Грайс, который был, в общем-то, стихийным оптимистом. Он боялся, что его заставят действовать — легально или нелегально — сразу же, без всякой подготовки. А реорганизация вряд ли закончится раньше, чем дня через два или даже три. За это время многое может случиться. Может приехать ИПБ, и ему наверняка захочется посмотреть, как справляется с трудностями Копланд. А возможно, Копланда вызовут к высшему начальству, чтобы узнать, почему ночные уборщики требуют какую-то дополнительную плату за переноску мебели. Так или иначе, Грайса теперь не застигнут врасплох. Он, конечно, откажется подделывать подпись ИПБ, но с удовольствием заглянет в подвал, чтобы разузнать на месте, куда делась отдельская мебель.
Но тут ему вспомнилось одно очень важное обстоятельство.
— Я мог бы попытаться расследовать все эти противопожарные штучки ИПБ, но, чтобы ходить в другие отделы, нужен, как мне говорили, пропуск.
Грайс ощутил запах тухлых яиц и, слегка повернув голову, увидел, что братья Пенни тяжко вздыхают и укоризненно закатывают глаза, как бы упрекая его в излишнем педантизме. Пусть себе вздыхают. Предложить-то они ничего не сумели. Это ему, Грайсу, пришлось разгадывать, куда клонит Копланд, а теперь предстояло разбираться со свалившимися на отдел трудностями. Он надеялся, что зрители-сослуживцы, и особенно Пам, по достоинству оценят его самоотверженность.
— Вот вам пропуск, — с необычной для него игривостью проговорил Копланд, — другого у меня нет. — С этими словами он сунул Грайсу сложенный восьмиугольником конфетный фантик. А потом, обращаясь ко веем своим подчиненным, объявил: — Поскольку делать здесь нечего, я ухожу домой. А если меня кто-нибудь спросит, скажите, что я заболел гриппом.
Неожиданный уход Копланда взбудоражил канцпринадлежников. Освобождение по болезни, рассуждали они, это, конечно, уважительная причина, да что-то очень уж скоропостижно он заболел. Скорее всего, он просто решил улизнуть, пока их не начали долбать, как выразился Ваарт (хотя выразился-то он гораздо резче), а Грант-Пейнтон сказал, что не намерен расплачиваться за чужие грехи, не на того напали.
Короче, почти все канцпринадлежники пришли к выводу, что если уж начальник, смылся, то подчиненным сам бог велел. Ваарт, Ардах и братья Пенни гомонили, что глупо, мол, сидеть на работе, если работать все равно нельзя — а тем более, как добавил Ардах, если и сидеть нельзя. Все эти разговоры были косвенно обращены к Грант-Пейнтону, который в ответ растерянно бормотал, что поступайте, мол, как знаете. Заместитель Копланда, а значит, в его отсутствие начальник отдела, он вел себя нисколько не авторитетней испуганного щенка. Бизли, однако, раздраженно отверг предложение Ваарта «удер-бенивать отсюда, сказав, что кто-то обязательно должен присмотреть за отделом, а юная Тельма решила остаться на своем посту отдельской феи-кормилицы. Пам, казалось, ждала от кого-нибудь решительного совета, и Грайс, пробираясь к ней между сослуживцами, собирался предложить ей ранний обед, а на десерт поход в кино. Сидз, похоже, пока еще не решил, что ему делать. Между тем курьер Нутряшки
— Здорово. у вас получилось, — польстила ему Пам, начиная разговор, который наверняка поддержали бы все их сослуживцы, если б не решили удрать, воспользовавшись уходом начальника: она имела в виду Грайсову самозащиту.
— Да уж не их молитвами, — отозвался он, кивком головы указав на братьев Пенни, семенящих к выходу
— Твидлдум и Твидлди, как называет их Рон, — сказала Пам. Но Грайса не интересовали клички, выбранные братцем Сидзом для братьев Пенни.
— Вы вот вчера говорили про три альбионские группировки, — сказал он, — а их на самом деле четыре. Братья Пенни учредили собственное братство, чтобы разваливать — не знаю, правда, зачем — работу в «Альбионе».
Вообще-то ему вовсе не хотелось обсуждать всю эту конспиративную дребедень, хватит с него, надоело, но он должен был признать, что Сидз обозвал их удачно: балбесы — они балбесы и есть. Упоминание о вчерашнем вечере позволило ему естественно перейти к делам сегодняшним.
— Наверно, даже если ползти по-черепашьи, сейчас было бы рановато идти в «Рюмочную», чтобы выпить по глоточку вина? — неуверенно спросил он.
— С утра в «Рюмочную»? — Пам кокетливо рассмеялась. — Да ведь этак мы к полудню оба уснем под столиком.
Грайс хотел было отпустить рискованную шуточку насчет совместного сна под столиком, но сдержался и предложил ей, по задуманному, ранний обед и поход в кино.
— Я бы с удовольствием, здесь болтаться явно незачем, но у меня, к сожалению, есть пара неотложных дел, — сказала Пам.
Грайс не разобрал, искренне она огорчается или просто притворяется огорченной. Ведь если б Копланд не улизнул, ей все равно пришлось бы отложить свои дела — так почему она не может отложить их ради него? Он, впрочем, сразу же и ободрился, потому что она добавила:
— А может, встретимся немного попозже?
— Можно и попозже.
— Вы все еще хотите взглянуть на альбионскую труппу?
Грайса охватило уныние. У него были совсем другие планы: бокальчик-другой вина в «Рюмочной» наедине с Пам — вот чего ему хотелось. Ради этого можно и подождать — он сходил бы один в кино, а потом завернул бы куда-нибудь заморить червячка, чтоб не пить на голодный желудок. Но сидеть весь вечер в пыльном зале любительского театра, где гуляют холодные сквозняки, а Сидз изображает из себя великого режиссера или администратора, — нет уж, увольте. Он, значит, и наедине с Пам не побудет, и домой к ужину опоздает? Нет, это его нисколько не прельщало.
— Так ведь у вас, вы говорили, артистов-то больше не принимают?
— В том-то и дело, что мы опять начали прием. Почему бы вам не попробовать свои силы? А кроме того, будет очень полезно, если, вы после вчерашнего вечера побываете на собрании альбионской труппы. — К ним подходила, топоча, юная Тельма, с подносом в руках, и Пам дала ему понять, что ее слова имеют какой-то тайный смысл, непонятный для феи-кормилицы. Видимо, Пам хотелось получить отпущение грехов у своей актерской братии на случай, если кто-нибудь видел, как они поглаживали друг другу руки в «Рюмочной»: пусть думают, что она репетировала с ним его будущую роль. Стало быть, надо соглашаться — это пойдет на пользу их неспешно расцветающей связи.