Копейщики
Шрифт:
– Так действуйте, Роже! Что же вы стоите? – епископ одобрительно посмотрел на рыцаря и поманил за собой гостью.
Бертран Отье и монахиня, вновь накинувшая на плечи плащ госпитальера, вышли к лестнице, ведущей в недра донжона. Проповедник из рук одного из солдат, стоящих на страже в арке прохода, взял зажжённый факел, отослал охрану во двор, дождался, пока стихнут шаги, и повёл гостью вниз.
Потайной рычаг привёл в движение ничем не примечательную каменную плиту. Комната, в которую они вошли, едва могла вместить десяток человек.
В подземелье было сухо и прохладно. В противоположной от входа стене в небольшой нише стоял ящик,
Бережно вынув сосуд, епископ передал его гостье. Свет факела, закреплённого на стене, отразился в глазах христополитанина.
– Смотрите. Видите вот эту надпись? – Он указал на печать, закрывающую горлышко сосуда.
Монахиня молча кивнула головой.
– Вот вам свиток, где наши клирики и архивариусы выписали из старых иудейских книг, найденных катарами на Святой земле, всё, что касается вот этой строки, - альбигоец указал пальцем на буквы, составляющие на белом металле печати слово «ковчег».
– И помните, открыть этот кувшин можно только в нужное время в нужном месте. Узнать, когда это время наступит - теперь ваша задача. Мы этого сделать не успели.
Гостья уложила дар катаров в сундучок, закрыла крышку, закутала свою драгоценность в плащ и поклонилась епископу.
– Прощайте, - дрогнувшим голосом произнесла она, резко развернулась и поспешила вверх по лестнице.
– Прощайте, - негромкое эхо, казалось, следовало за ней по пятам. Далеко наверху свет яркого солнечного дня указывал монахине дорогу.
Через четверть часа тем же подземным ходом женщина, переодетая монахиней, в сопровождении своей охраны покинула замок. В лесу их ждали лошади. К седлу одной из них старший из латников крепко привязал небольшой сундучок.
А ещё через полчаса с западной стороны замка открылось окно, и в руки трёх рыцарей, переминавшихся с ноги на ногу у подножия скалы, был опущен ящичек, как две капли воды похожий на переданный странной гостье. Не прошло и минуты, как осёдланные кони почувствовали на своих спинах тяжёлых седоков. Оруженосец отпустил поводья лошадей и поспешил к воротам крепости. Старший из верховых достал из-под верёвки, которой была перевязана шкатулка, небольшой свиток, прикреплённый к посылке, засунул его под кольчугу, и всадники, осторожно пустив коней вниз по тропе, пропали из виду вместе с сундучком.
Летом 1243 года армия крестоносцев взяла Монсегюр в кольцо осады.
Пятнадцать рыцарей и пятьдесят солдат почти год противостояли нескольким тысячам опытных бойцов под руководством сенешаля Каркассона. Крепость пала 16 марта 1244 года. Двадцать пять защитников крепости покончили жизнь самоубийством. Катарские проповедники, монахи и укрывшиеся в замке жители окрестных селений, не отрёкшиеся от своих убеждений, в тот же день были сожжены на кострах у подножия горы. Двести человек почти одновременно задохнулись в дыму и обратились в пепел, унесённый свежим ветром Лангедока к ослепительному Солнцу, равнодушно смотревшему вниз на окрашенные кровью стены полуразрушенного замка.
Глава 3
1249
«Нельзя обижаться на богов Эллады, нельзя призывать в свидетели идолов Римского пантеона. Нельзя гневить господа нашего Иисуса Христа. Я взял от жизни всё, что хотел».
Давно пережитые волнения и тревоги спустя добрых два десятка лет всё ещё пробуждали воспоминания короля.
Сидя на высоком удобном стуле своего grapheum [106] в Палермо, Фридрих левой рукой поглаживал лежащую рядом на старом mensa scriptoria [107] корону королей Иерусалима. Она досталась ему так легко, что, казалось, сам дьявол положил в ладони победителю мусульман этот кружок из золота грубого литья.
106
grapheum (лат.) - кабинет.
107
mensa scriptoria (лат.) – письменный стол.
Даже сейчас он хорошо помнил тот день, когда с борта тамплиерской галеры впервые увидел Святую землю.
Переправившись в Палестину с небольшим отрядом рыцарей и не потеряв ни одного человека, он быстрым маршем продвигался к Иерусалиму. Его не волновал отказ папы римского благословить этот крестовый поход.
Еmissarius [108] Фридриха среди недовольных властью египетского султана шиитов писали ему, что халифат Саладина после смерти этого великого человека раздираем противоречиями и утомлён кровавыми стычками между многочисленными претендентами на власть. Сельджуки, захватив восточные земли Византии, теснили арабских халифов на Юг и к западным границам Египта.
108
еmissarius (лат.) – шпионы..
«Саладин! Вот достойный противник. Да упокоит Аллах его благородную душу в райских оазисах для агарян там, наверху, - Фридрих перекрестился.
– Прекрасный был рыцарь с сердцем льва и умом, достойным мудрости древних философов».
Так думал король двадцать лет назад, осматривая с башен Иерусалима бесконечные рощи оливковых деревьев, сливающихся на горизонте с песками и скалами пустыни.
В летописях, принадлежавших его деду, Саладин - этот курд, победитель короля Ричарда - был описан, как опытный воин, умелый дипломат и стратег. А скупой на похвалы Барбаросса не разбрасывался на ветер восторженными эпитетами и словами.
«Куда этим карликам-эмирам, попирающим тонкими дрожащими ногами Святую землю! Они просто недостойны даже коснуться её загнутыми носками своих роскошных сафьяновых, расшитых серебряной нитью сапог», - Фридрих тяжело вздохнул и в третий раз за день ощутил резкую боль в области груди. Он хлопнул в ладоши. Из-за гобелена, разделяющего кабинет пополам, вышел старый араб – личный врач короля.
Взглянув на лицо Фридриха, лекарь взял со стола бронзовую чашу, достал из недр хафтана стеклянный пузырёк толстого матового стекла и отсчитал сорок капель содержимого посудины. Добавив немного воды из медного кувшина, араб подал лекарство Фридриху.