Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
– И все же это наиболее допустимое объяснение, – вздохнул Юджин.
– Если не единственное, – согласился я.
– Ну... теоретически все-таки не единственное. Мог аннигилировать сам Конус. Если в нем начался разлад. Если... Конечно, это сплошная фантастика, но иногда я думаю: вдруг в его мозгах родилась идея о бессмысленности всего нашего дела? О бессмысленности всякого бытия? И он решил перестать быть...
– Что за чушь? С какой стати он мог к этому прийти? Когда мы прощались, он был... вполне...
– Пока твоя капсула
"В самом деле..." – подумал я.
– Кстати, что там у него было с навигационной программой?
– Малость сдвинулся на идее раздвоения путей и сознания.
– Ну вот видишь...
– Все равно Конус не стал бы губить Дона и Рухадзе.
– Он мог не рассчитать... Может быть, думал, что "Игла" уцелеет и вернется без него по туннелю.
– Конус не мог рассчитать?
– Ладно, что теперь гадать... А тебе повезло, что успел уйти.
– Я иногда чувствую себя дезертиром...
– Дурак ты, Питвик, – искренне сказал Юджин.
– Это возможно...
Мы не чокаясь выпили "Капитана Немо", помянули Дона и Рухадзе.
Петька в это время возился с нашим старым патефоном, который оказался у Юджина. Поставил "Дубровского".
О, дай мне забвенье, родная, Согрей у себя на груди, –запел тенор Смирнов, живший полтора века назад. Печальная эта песня была под стать настроению.
Мы вдвоем смотрели на Петьку. Патефон стоял на полу, Петька сидел перед ним на корточках. Кыс устроился рядом и слушал, наклонив голову. Петька гладил его, а про нас будто забыл.
– Если бы ты знал, как я изводился из-за этого обормота, – сумрачно сказал Юджин, – когда стало известно, что он исчез. И лабораторию бросить нельзя, и связь раз в две недели, и... Я поднял на ноги всех знакомых из ОГ. Но ведь Старотополь – не Византийск, там с поиском не развернешься...
Пластинка кончилась, и Петька услышал, о чем разговор. Нахохлился, спрятал лицо за торчащими облупленными коленями и сказал, будто из кокона, глухо и упрямо:
– Если бы я не ушел, ничего не узнал бы про эр-тэ...
Телепередачи о "Розалинах" шли непрерывно. Даже здесь, в Византийске, им отводилась масса времени.
"Дети спасены благодаря счастливой случайности!"
"Служба безопасности предотвратила неслыханное злодейство всех времен!"
Никто из репортеров не знал, конечно, о Петькиной и о моей роли в этом деле. И слава Богу!
С каждым часом выяснялись новые подробности.
"Это был глубоко продуманный садистский план, отличавшийся особой изощренностью и в то же время дьявольским рационализмом! Политики экстремистского толка решили, что это наиболее простой способ избавиться от целого поколения безнадзорных детей и тем самым решить массу социальных
"Премьер заявил, что правительство готово уйти в отставку, но отрицает свою хотя бы малейшую связь с так называемой группой "Радужный мост"..."
"Премьер поспешил в своем утверждении о непричастности правительственных кругов к группе "Радужный мост" и плану "Черные пароходы"! По меньшей мере пять высших чинов из государственного аппарата уличены в связях с людьми, имеющими отношение к разработке чудовищной операции. Имена их в интересах следствия пока не сообщаются. По большей части это деятели так называемого ЧПИДа, хотя данная организация недавно инсценировала свое отстранение от проекта "Розалина"..."
"Найдены и расшифрованы кристаллы с подробностями преступного плана "Черные пароходы". Злоумышленники полагали, что шифр не может быть разгадан электроникой нынешнего поколения, но следственная аппаратура субмолекулярного уровня справилась с задачей за несколько часов. Службе безопасности нашей Республики помогала бригада коллег одного сопредельного государства..."
"Председатель Международной лиги охраны прав человека Алехандро Манолин-Сикейрос высказался за экстренное собрание лиги, на котором должен быть поставлен вопрос о проблемах детства в нашей Республике..."
А вот еще. Пожалуй, самое невыносимое:
"Стали известны новые детали зловещего плана. В нем – смесь лишенного всякой морали холодного расчета и сатанинской сентиментальности маньяков-некрофилов. Было задумано не только уничтожить несколько тысяч мальчиков и девочек, но и пролить потом крокодиловы слезы. Заранее был составлен план поминальной службы, статей-некрологов и даже приготовлен проект памятника погибшим детям..."
На экране возник обелиск со множеством детских лиц на узких гранях, а у подножия – каменная фигура. Вроде как женщина, закутанная в покрывало. Видимо, символ "скорбящей Республики".
"...Автором памятника называют некоего Рома Заялова, инженера и музыканта, одного из инициаторов ЧПИДа и группы "Радужный мост". По последним данным, Ром Заялов во время ареста покончил с собой... А теперь посмотрите рекламу..."
Смотреть рекламу мы не стали. Юджин выключил экран. Петька зябко взял себя за плечи и сказал:
– Не верю я, что он покончил. Этот гад еще всплывет.
Юджин хотел успокоить его:
– На этот раз едва ли. Он ведь погиб на глазах тех, кто его арестовывал.
Петька только хмыкнул. И опять стал колючий, неласковый...
Я не выдержал:
– Мне кажется, эти маньяки оживают, как нелюди в фильмах про вампиров.
И тогда Юджин сказал то, что я уже слышал от отца Венедикта:
– Страшно не то, что Полоз был маньяк... То есть это страшно, но в тысячу раз страшнее другое. То, что такие, как он, стали нужны господам политикам... Он-то едва ли оживет, но ведь есть и другие... Хорошо, что вы оттуда выбрались, ребята.