Коридоры кончаются стенкой
Шрифт:
— Докладывай, — приказал он Кабаеву, неожиданно появившись в его кабинете.
— Иван Павлович! Вы, ей-богу, доведете меня до инфаркта, — вскочил Кабаев с места. — Не жалеете своих подчиненных.
— Потому и приехал, Ваня, что очень жалею. Как Блюхер?
— Пока нормально. Гришина я освободил от всех дел и он безотлучно находится при маршале. Охрану укрепил ответственными кадрами. Постоянно при нем лейтенант Лемешко, присланный Дагиным в качестве порученца. Повар у Блюхера тоже от Дагина. Специалист что надо, только болтлив и очень любит выпить. Но это даже неплохо: Гришин выуживает
— Соловей, да и только, — радостно улыбался Малкин. — Не работаешь, а блаженствуешь. Я там в комок нервов превратился, а у тебя никакого напряжения.
— Это потопу, что на расстоянии. Увидите все своими глазами — комок рассосется.
— Ладно. С Гришиным и остальными все ясно. А вот новенькую… как ее?
— Рукавцова.
— Да. Так вот, ее пригласи, послушаю.
— Приглашу. Только сначала пообедаем.
— Согласен. Кто-нибудь навещал это… святое семейство?
— Приезжала сестра жены Блюхера, а после ее отъезда — брат маршала. Народ неприхотливый, обошлось без курьезов. Но я вам об этом докладывал. Вы забыли?
— Нет, не забыл. Я имел в виду кого-нибудь кроме них.
— Никого не было.
— Странно.
Рукавцова явилась сразу, как только Малкин и Кабаев, плотно пообедав, переступили порог кабинета.
— Вызывали, Иван Леонтьевич?
— Приглашал, Фрося. Проходи, присаживайся. Малкин Иван Павлович, начальник УНКВД края.
— А я знаю, — добродушно ответила Рукавцова, — наш, сочинский.
— Ну, если ваш, — улыбнулся Малкин, — значит, поладим. Присаживайся, Ефросинья… Федоровна. Поговорим?
— Ваша воля, Иван Павлович.
— Значит, поговорим. В должности сестры-хозяйки на даче номер один ты с…
— С тринадцатого июня тридцать восьмого.
— Сама пришла или пригласили? Есть сведения, что ты долго и настойчиво добивалась этой должности…
— Это неправда. Меня пригласил Иван Леонтьевич, вот он не даст соврать. Для меня это было неожиданно.
— И ты с радостью согласилась?
— Нет, я отказалась.
— Однако ж работаешь?
— Работаю. Потому что Иван Леонтьевич обещал устроить меня на курсы медсестер.
— Как ты оказалась в Сочи?
— В Краснодаре закончила курсы диетсестер. Штаб СКВО направил меня в свой санаторий.
— И что?
— Работала там до 13 июня тридцать восьмого.
— Я тебя почему-то не помню.
— В Сочи столько обслуживающего персонала. А я неприметна…
— Не скажи… Замужем?
— Была в незарегистрированном браке с сотрудником санатория Дараевым.
— Фактически была его любовницей?
— Фактически была его женой. Мы собирались зарегистрироваться, но его
— Кто тебя рекомендовал на дачу номер один?
— Иван Леонтьевич сказал мне, что сотрудник Хостинского РО НКВД Печерица.
— Откуда ты его знаешь?
— Он изучал анкеты сотрудников санатория, узнал, что я заканчивала курсы машинисток-стенографисток, и пригласил работать в отдел. Я отказалась.
— И после этого он порекомендовал тебя Ивану Леонтьевичу?
— Не сразу. Прошло полгода.
— Эти полгода вы с ним не общались?
— Общались. Я часто выполняла его поручения.
— Какого характера?
— Служебного.
— У меня есть сведения, что в санатории ты вела себя легкомысленно. Путалась с отдыхающими…
— Неправда. У меня нередко складывались хорошие отношения с отдыхающими. После отъезда они писали мне, но я не отвечала и связь обрывалась.
— Понятно. Тебе разъяснили, какая ответственность возлагается на персонал дачи в связи с приездом на отдых маршала Блюхера?
— С кем отдыхает маршал?
— Он приехал с женой, сыном, дочерью и племянницей.
— Довольны тобой?
— Да. Мы очень подружились. Позавчера они ездили на озеро Рица. Брали меня с собой.
— Чем вы там занимались?
— Отдыхали. Встретили Чкалова с семьей и самоваром…
— С самоваром?
— Да. Валерий Павлович всюду возит с собой самовар.
— И что?
— Переправились через озеро к домику Сталина. В домик нас не пустили, разрешили попользоваться кухней, расположенной неподалеку. В общем — день прошел великолепно.
— Хорошо. Работай. Проявляй бдительность. Блюхер — легендарный маршал. Таких в стране раз-два и обчелся. Поэтому враги могут попытаться убить его. От твоей бдительности зависит многое. Увидишь или услышишь что-нибудь подозрительное — не стесняйся, немедленно докладывай Ивану Леонтьевичу. Я вижу — ты — в нем души не чаешь?
— Хороший человек, — улыбнулась Рукавцова.
— Если кто из охраны будет вмешиваться в вопросы твоей компетенции… ну, скажем, предлагать свои услуги, связанные с обслуживанием Блюхеров, — не доверяй и немедленно докладывай. Контролируй повара. Скажу прямо: мне он доверия особого не внушает. Договорились? — закончил Малкин беседу традиционным вопросом.
— Договорились.
— Тогда свободна. Можешь идти. Ну что? — спросил он Кабаева, когда за Рукавцовой захлопнулась дверь. — Вроде баба ничего?
— Старается. Семейство Блюхеров очень к ней привязано. Мальчонка — восьмимесячный сын Блюхера — совсем доходил. Выходила. Любит детей, а своих нет. Никак не может создать собственную семью.
— Здесь и не получится. Курорт. Понаедут кобели-красавцы, вскружат голову, наобещают с три короба и поминай, как звали. Ищет не там.
На следующий день Малкин посетил дачу Калинина. Изучил дислокацию постов, встретился с личным составом, с обслугой. На одной из аллей парка встретил Аллилуева — военного комиссара Автоброневого управления Красной Армии, который стоял у аллеи понурый и бледный, наблюдал за спорой работой молодого седовласого садовника. Малкин подошел к нему, поприветствовал, тот оглянулся, узнал, улыбнулся.