Королева не любившая розы
Шрифт:
Но попробуем изложить всю эту историю так, как она описана Ларошфуко. Роль Миледи в действительности сыграла Люси Хэй, графиня Карлайл, которая, кстати, была кареглазой брюнеткой. Немного о ней. Люси родилась в семье Генри Перси, графа Нортумберленда, получившего прозвище «Колдовской Граф» из-за пристрастия к научным и алхимическим экспериментам. В восемнадцать лет её выдали замуж за её кузена Джеймса Хэя, графа Карлайла. Известная своей красотой и остроумием, она была воспета современниками в стихах и прозе и, как говорили, умела околдовывать своих поклонников (то есть, пошла по стопам отца).
О
Я чёрный шёлковый шнурок
Зреть на её запястье мог;
Он руку нежно обвивал,
Как будто узницу сковал.
Была безрадостной темница,
Но вот является денница,
И, потеснив сплошную тень,
Пред нами вместе ночь и день.
Воображаю! Если там,
В плену, свободы дивный храм,
Прошу любви, и я готов
Тех мрачных не снимать оков.
В ту эпоху чёрный шнурок на руке носили адепты мистических обществ. Говорили, что магия помогала графине в любви и политике. Когда её мужа назначили послом во Франции, Люси отправилась вместе с ним и после приезда Бекингема в Париж стала его любовницей. Страстно влюблённая в герцога, она жутко ревновала его к Анне Австрийской. Об этом узнал кардинал Ришельё, и, как известно, предложил Люси стать его шпионкой.
Вот как описал Ларошфуко решение леди Карлайл служить Ришельё:
–Кардинал, разъяснив графине, что их чувства сходны и что у них общие интересы, сумел так искусно овладеть надменной и ревнивой душой этой женщины, что она сделалась самым опасным его соглядатаем при герцоге Бекингеме. Из жажды отомстить ему за неверность и стать необходимою кардиналу, она не пожалела усилий, чтобы добыть для него бесспорные доказательства в подтверждение его подозрений относительно королевы. Ришельё прекрасно знал, что рано или поздно герцог непременно продемонстрирует двору подарок королевы. И Люси, вернувшаяся в Лондон, должна была дожидаться этого часа.
Вместе с Генриеттой Марией в Англию также уехали Шеврёзы, хотя герцогиня была на восьмом месяце беременности.
–Церемония встречи, – пишет Ларошфуко, – доставила герцогу Бекингему столь желанный для него случай показать себя и управляемое им королевство во всём блеске великолепия, и он принял госпожу де Шеврёз с почестями, какие мог бы оказать столь любимой им королеве.
Мария де Роган произвела в Лондоне почти такое же впечатление, как герцог Бекингем в Париже. Она не пропускала ни одного бала, неизменно поражая публику великолепием нарядов. После одного из балов она и родила в апартаментах графа Холланда ещё одну дочь Анну Марию, восприемником которой стал Бекингем. После родов герцогиня де Шеврёз порвала со своим любовником и принялась утешать герцога, который тоже дал отставку своей
–Мне совестно за бесстыдство госпожи дё Шеврёз и слабость её мужа, – писал из Англии в Фонтенбло, где находился двор, епископ Мантский, родственник Ришельё и главный духовник новой английской королевы, который в большей степени занимался вопросами шпионажа, чем религии. – Складывается такое впечатление, что француженки явились насаждать здесь бордели, а не католическую веру.
–Когда они вернутся, у французов отпадёт надобность в английских девках, – ответил кардинал.
Позже маршалу Шомбергу он написал ещё более резко:
–Англичан называют старыми козлами… поскольку некоторые из них порезвились с одной из наших коз.
Здесь языковая игра, основанная на созвучии «bouquin» (старый козел), а «chevrette» (Козочка). Таким образом, имеются в виду Бекингем и герцогиня де Шевреё.
Людовик ХIII не преминул ознакомить с содержанием некоторых депеш Анну Австрийскую. После сообщения французских послов, что английский король тоже предпочитает общество Марии де Роган, пренебрегая своей молодой женой, Людовик написал герцогу де Шеврёзу, чтобы он с супругой немедленно возвращался во Францию. Тогда же произошла развязка истории с подвесками – но не таким образом, как описано у Дюма. Вот что сообщает по этому поводу Ларошфуко:
–Герцог Бекингем, как я сказал выше, был щеголем и любил великолепие: он прилагал много стараний, чтобы появляться в собраниях отменно одетым. Графиня Карлайл, которой было так важно следить за ним, вскоре заметила, что с некоторых пор он стал носить ранее не известные ей алмазные подвески. Она нисколько не сомневалась, что их подарила ему королева, но чтобы окончательно убедиться в этом, как-то на балу улучила время поговорить с герцогом Бекингемом и срезать у него эти подвески, чтобы послать их кардиналу…
Таким образом, на прощальном балу в Йорк-Хаусе с подачи Ришельё Люси Хэй отомстила своему прежнему любовнику. Кардинал упустил из виду только одну «деталь»: фактическим королём Англии был Бекингем… Именно он, а не отважный д’Артаньян, которому тогда было пять лет, спас положение.
–Герцог Бекингем в тот же вечер обнаружил пропажу и, рассудив, что подвески похитила графиня Карлайл, устрашился последствий её ревности и стал опасаться, как бы она не оказалась способной переправить их кардиналу и тем самым не погубила королеву.
Во все порты были разосланы гонцы с приказом, скреплённым королевской печатью, закрыть их впредь до новых распоряжений. Личного ювелира Бекингема подняли с постели и привели во дворец: к утру недостающая пара подвесок была готова. Герцог отослал драгоценности Анне, оставив себе ленту.
–Эта предосторожность с закрытием гаваней помешала графине Карлайл осуществить задуманное, и она поняла, что у герцога Бекингема достаточно времени, чтобы предупредить выполнение её коварного замысла. Королева, таким образом, избегла мщения этой рассвирепевшей женщины, а кардинал лишился верного способа уличить королеву и подтвердить одолевавшие короля сомнения: ведь тот хорошо знал эти подвески, так как сам подарил их королеве.