Королева
Шрифт:
Во время визита в Вашингтон осенью 1985 года Чарльз и Диана старались скрыть семейный разлад от посторонних глаз. На самом деле Диана ревновала к любой особе женского пола, приближавшейся к мужу, в том числе к Нэнси Рейган, которую Чарльз неприкрыто обожал. Годом ранее Диана в конфиденциальной беседе с Эндрю Нилом, редактором “The Sunday Times”, назвала президента скучным стариканом, а первую леди – охотницей за фотографиями с королевской семьей. Нил не ожидал от нее подобных колкостей (98). Однако на обеде в свою и Чарльза честь в Белом доме принцесса сияла улыбкой, танцуя с Джоном Траволтой (99), а затем с Нилом Даймондом и Клинтом Иствудом.
Через три дня после отпразднованного весной шестидесятилетнего юбилея Елизаветы II скончалась в возрасте девяноста девяти лет герцогиня Виндзорская. Королевская семья присутствовала на службе в часовне Святого Георгия и похоронах в Фрогморе, где герцогиню погребли рядом с мужем. Диана Мосли, подруга усопшей, также переселившаяся во Францию, писала своей сестре Дебо Девонширской, что королева “заботливо предоставила
Менее месяца спустя королева вернулась в Соединенные Штаты на второй “рабочий отпуск”, в этот раз проведя в Кентукки четыре дня. Она снова воспользовалась гостеприимством Уилла и Сары Фэриш, оценивая плоды племенной работы, проведенной вместе с Генри Порчестером полтора года назад, и осматривая новую партию потенциальных производителей. Большинство кентуккийских заводчиков (102) отказывались от случной платы, экономя ее величеству около восьмисот тысяч долларов в обмен на клеймо королевских конюшен для потомства от их жеребцов. К середине 1980-х лошади Елизаветы II выиграли почти три сотни забегов и порядка двух миллионов долларов призовых денег. Однако самые престижные скачки в Британии, Эпсомское дерби, не давались в руки.
Июньским дерби начинался сезон спортивных мероприятий, вечеров и торжеств, кульминацией которых в 1986 году стала свадьба двадцатишестилетнего второго сына Елизаветы II, состоявшаяся 23 июля. Принц Эндрю выбрал в жены рыжеволосую ровесницу по имени Сара Фергюсон (известную в широких кругах как “Ферги”), компенсирующую недостаток образования – второсортную школу-пансион и секретарские курсы – бойкостью и открытостью.
Родители Ферги не отличались знатным происхождением, однако входили в круг респектабельного сельского дворянства, могли похвастаться аристократическими предками и родством с 6-м герцогом Бэклу и принцессой Алисой, герцогиней Глостерской. Отец Сары, майор Рональд Фергюсон, оставив карьеру кавалериста лейб-гвардии, стал управлять семейной фермой в Хэмпшире, а мать, в девичестве Сьюзан Райт, была представлена ко двору на балу дебютанток 1954 года. Оба они были увлеченными конниками и свободно вращались в высших кругах английского общества.
Когда Саре было тринадцать, ее мать сбежала с аргентинским игроком в поло Гектором Баррантесом в Южную Америку, оставив на бывшего мужа Сару и старшую дочь. Рональд Фергюсон играл в поло с принцем Филиппом, работал у принца Чарльза управляющим по поло и руководил Гвардейским клубом поло в Виндзоре, поэтому знакомство его дочери с Эндрю было вполне закономерным.
К лету 1985 года, когда начался их роман, желтая пресса уже окрестила принца “Рэнди-Энди” (“Энди-повеса”) за многочисленные похождения с самыми разными женщинами. Королева, вместо того чтобы приструнить сына, смотрела на его распутство сквозь пальцы. Одна из фрейлин вспоминает, как они с Елизаветой II писали письма в Сандрингеме под навесом. “Внезапно из кустов по соседству раздались ахи-охи и хихиканье. Затем из-за угла вышел Эндрю, таща за собой дочь садовника в помятом платье. Королева как ни в чем не бывало продолжила диктовать письма” (103).
Эндрю и Сару Фергюсон объединял разбитной характер и пристрастие к грубым шуткам. Тем не менее Елизавета II души не чаяла в Саре, которая любила охотиться на оленей, стрелять и рыбачить в Балморале – что автоматически ставило ее в глазах свекрови выше Дианы. Ферги регулярно выезжала с королевой верхом и “чувствовала себя обласканной (104) <…> Я была спортивной, веселой и не задирала нос” (105). На руку Ферги играло и двоюродное родство с Робертом Феллоузом, недавно повышенным до заместителя личного секретаря. “Она очень пронырливая, – утверждала принцесса Майкл Кентская, – и отлично подружилась с королевой” (106).
В день свадьбы Елизавета II даровала Эндрю и его молодой жене титул герцога и герцогини Йоркских. Выйдя на балкон Букингемского дворца после церемонии венчания в Вестминстерском аббатстве, они порадовали толпу не по-королевски страстным поцелуем. Теперь уже трое из четверых детей ее величества состояли в браке, у нее имелось четверо внуков, ожидались и новые прибавления. С какой стороны ни взгляни, она выглядела главой счастливой растущей семьи.“Никто не приседал в реверансе глубже, чем Маргарет Тэтчер”.
Премьер-министр Маргарет Тэтчер приседает в реверансе перед королевой на Даунинг-стрит, 10. Декабрь 1985 года. Tim Graham/Getty Images
Глава пятнадцатая Семейные расколы
В разгар свадебных торжеств СМИ обрушились на королеву с критикой, всерьез усомнившись в ее компетентности. В воскресенье 20 июля 1986 года “The Sunday Times” Руперта Мердока напечатала сенсационную статью в одну полосу, утверждающую, что Елизавету II ужасает политика Маргарет Тэтчер. Королева якобы не одобряла (1) неприятие премьер-министром экономических санкций против ЮАР, призванных положить конец апартеиду; жесткие меры по расколу союза шахтеров во время долгой и суровой забастовки 1984–1985 годов; выдачу Соединенным
В субботу вечером старшие советники Елизаветы II ужинали в “Будлз”, мужском клубе на Сент-Джеймс-стрит, с личными секретарями монархов восьми государств, когда поступил звонок с сообщением о выходящей статье. Сановники отправили помощника пресс-секретаря на вокзал Виктория, чтобы перехватить тираж, доставляемый в одиннадцать вечера грузовиком. “Напоминало эпизод из Троллопа, – говорит один из участников. – За столом идет мирная беседа с высокопоставленными гостями, на другом конце зала один личный секретарь общается по телефону с Букингемским дворцом, второй – с “The Sunday Times”, третий – с Даунинг-стрит, пытаясь погасить разгорающийся конфликт” (3).
“Маргарет Тэтчер очень переживала, – говорит Чарльз Пауэлл. – Она возмущалась тем, что кто-то раздул скандал в прессе, но не считала зачинщицей Елизавету II” (4). Больше всего премьер-министра беспокоило, что “простые люди” (5) обидятся на то, что она “расстраивает королеву”. Елизавета II тоже сердилась. В воскресенье она позвонила Тэтчер из Виндзорского замка, чтобы сообщить, что все инсинуации абсолютно беспочвенны, и собеседницы, согласно одному из старших придворных, “поплакались друг другу” (6).
Пресс-секретарь двора Майкл Ши выпустил поспешное опровержение. Глядя, как он убивается (7), коллеги заподозрили, что именно он слил информацию прессе. Выпускник Гордонстоуна с полученной в Эдинбургском университете степенью доктора экономических наук, он пятнадцать лет служил дипломатом, прежде чем поступить в 1978 году во дворец руководителем пресс-службы – к удивлению всех (8), кто знал о его скептическом отношении к монархии.
В предыдущие недели в прессе (9) уже муссировались слухи, что Елизавета II опасается возможного выхода из Содружества ряда стран-участниц, недовольных политикой Тэтчер в отношении ЮАР. На встрече глав Содружества в октябре 1985 года в Нассау Тэтчер активно протестовала против комплекса жестких экономических санкций, доказывая, что они приведут к безработице темнокожего населения ЮАР, повредят британскому экспорту и отодвинут правительство белого меньшинства во главе с П. В. Ботой еще дальше на правый фланг. С подачи королевы канадский премьер-министр (10) Брайан Малруни, выступавший председателем Содружества, принялся совместно с другими руководителями вырабатывать согласованную позицию по вопросу уничтожения апартеида.
Елизавета II не высказывалась по поводу санкций. Однако, как и шестью годами ранее в Лусаке, она сглаживала трения при личных встречах с руководителями, на этот раз проходивших в салоне “Британии”, и подчеркивала “моральную необходимость” (11) продолжать переговоры. Тэтчер в конце концов пошла на компромисс (12), подписав общее коммюнике, порицающее апартеид, требующее ограничения банковских займов и торговых миссий и учреждающее группу из семи руководителей, которой предстояло встретиться в Лондоне в августе для обсуждения дальнейших действий. Статья в “The Sunday Times” вышла всего за несколько дней до намеченного “мини-саммита”.
Категоричные заявления в прессе о высказываниях королевы насчет внутренней и внешней политики противоречили незыблемому принципу, которому ее величество не изменяла все тридцать четыре года царствования, – не комментировать политическую обстановку. “Она никогда не распространялась на острые темы” (13), – утверждает один из ее старших советников. Не знала она заранее и о статье в “The Sunday Times”, которую ее личный секретарь Уильям Хеселтайн, не стесняясь в выражениях, объявил клеветой. Теперь вопрос состоял не только в том, кто мог слить подобную информацию, но и зачем.
Прикрывая осведомителя (14), “The Sunday Times” намекала на “многочисленные источники”, однако уже к концу недели стало известно, что это дело рук Ши. Он признал, что несколько раз беседовал по телефону с корреспондентом Саймоном Фриманом на общие темы, полагая, что дает ему материал для прогностической статьи о монархии в XXI веке. Ши уверял, что обходился без конкретики и что Фриман с политическим редактором газеты Майклом Джонсом просто “извратили” его данные (15). По утверждению Фримана, Ши намеренно приписывал королеве левоцентристские высказывания по ряду вопросов и лично дал добро на публикацию статьи. Ши возразил, что Фриман опустил “ключевые фрагменты” (16), зачитывая ему черновик.
Коллеги пресс-секретаря (17), не знавшие прежде об общении Ши с корреспондентом “The Sunday Times”, подозревали, что провокационный сюжет был состряпан редактором газеты Эндрю Нилом, Фриман действовал лестью и хитростью, а Ши зарвался, когда ему вскружили голову, и потерял бдительность. Даже Руперт Мердок сообщил колумнисту “The Times” и “News of the World” Вудро Уайатту: “По-моему, у него мегаломания” (18). Кроме того, Ши продвигал собственные либеральные взгляды, которые часто выражал в разговорах со знакомыми на званых обедах. “Он сам недолюбливал Маргарет Тэтчер, – заявила подруга Елизаветы II Анжела Освальд. – Он приписал королеве слова, которых та никогда не произносила. Ее учили никогда не вмешиваться в политику партии. И она никогда не подала бы виду, что ставит одного политика выше другого” (19).