Королева
Шрифт:
Вторая поездка по странам Содружества, проходившая по Канаде и Карибскому бассейну, заняла почти три недели. 2 ноября Елизавета II вернулась из Барбадоса на “конкорде”, неповторимом сверхзвуковом самолете с клювообразным носом, пущенном в эксплуатацию в январе 1976 года. Этот почти четырехчасовой футуристический полет завершал юбилейные путешествия, в ходе которых было преодолено пятьдесят шесть тысяч миль.
15 ноября в 10 часов 46 минут утра в возрасте пятидесяти одного года Елизавета II стала бабушкой: у Анны родился первый сын – Питер Филлипс. Впервые за пять сотен лет (100) в королевской семье появился на свет простолюдин, поскольку Марк Филлипс отказался, женясь на Анне, принять титул. Анна и Марк намеревались оградить сына – а затем и его сестру Зару, родившуюся четыре года спустя, – от
В том же месяце ушел на пенсию шестидесятичетырехлетний Мартин Чартерис, прослужив у королевы двадцать семь лет. Кроме Бобо Макдональд, никто из придворных не знал ее лучше, не работал с ней так плотно и не преодолевал вместе с ней этапы жизненного пути – девические годы с официальными обязанностями принцессы, тяжелую утрату отца и последующее превращение в уверенную и компетентную правительницу. Он всячески облегчал ее бремя не только мудрым словом, но и умением оживить ее речи и мягко подталкивать к расширению горизонтов и экспериментам.
Елизавета II попрощалась с ним на короткой аудиенции в Букингемском дворце. Чтобы не расплакаться, она пригласила свою стойкую как кремень дочь, которая не потерпела бы материнских слез. “Королева знала, что Мартин прослезится, и не ошиблась, – говорит Гай Чартерис. – Он не сдерживал чувств. Сама она не плакала, считая, что долгие проводы – лишние слезы” (101). Несколько лет спустя Елизавета II призналась матери, что ей очень не хватало “ее Мартина”, когда тот ушел, но она чувствовала: “он по-прежнему рядом и поможет, если у меня возникнет трудный вопрос” (102). Однако в то утро во дворце она сказала лишь: “Мартин, моя благодарность не знает границ” (103), – и вручила серебряный поднос с такой же надписью. Мартин сморгнул слезы и привычно отшутился: “Когда вы увидите этот поднос в следующий раз, на нем будет джин с тоником!”
Королева всегда была добра к Диане. Однако, даже видясь со свекровью чаще, Диана по-прежнему ее боялась.
Принц Чарльз с будущей женой леди Дианой Спенсер и королевой вскоре после объявления о помолвке. Март 1981 года. Press Association Images
Глава тринадцатая “Железная леди” и “английская роза”
Серебряный юбилей Елизаветы II помог поднять моральный дух народа в нелегкие времена, так же как в свое время стала лучом света ее свадьба в мрачные послевоенные годы. Премьер-министр Джеймс Каллаган с момента своего избрания в 1976 году, когда ему было шестьдесят четыре, пытался раскачать застойную британскую экономику. Тогда правительство было вынуждено, чтобы не допустить банкротства, взять заем в 3,9 миллиарда долларов в Международном валютном фонде. Заем выдавался на определенных условиях, которые обычно ставились развивающимся странам, – ограничение правительственных расходов и повышение зарплат в государственном секторе.
Премьер-министр (получивший прозвище Солнечный Джим) на еженедельных встречах с королевой, которая была младше его на четырнадцать лет, напоминал доброго дядюшку. Сын главного старшины ВМФ и школьной учительницы, он начал карьеру госслужащего с должности сборщика налогов, не располагая средствами на университетское образование. Как неприкрытый монархист, он получал удовольствие от аудиенций у королевы, радуясь обстановке, в которой “беседа течет легко, охватывая широкий круг социально-политических и международных тем” (1). Обсудив в течение пятнадцати минут три пункта повестки дня, остаток часа Каллаган с королевой могли проговорить о семейных делах или сравнить цены на сено в Суссексе, где у премьера было имение, с норфолкскими и шотландскими (2). Каллаган научился удовлетворять интерес королевы к политическим фигурам и восхищался ее умением завуалированно донести свою мысль: тем, как она “оценивает” затруднения своего премьер-министра и, избегая прямых советов, намекает “в отстраненной
Каллаган при росте в метр восемьдесят пять был самым высоким из премьер-министров Елизаветы II, симпатичным, жизнерадостным, сыпал комплиментами и даже слегка заигрывал. Однажды королева пригласила его на прогулку по садам Букингемского дворца и кокетливо вставила ему в петлицу лилию (4). Каллаган правильно расценивал ее ровное отношение ко всем премьер-министрам, кроме Уинстона Черчилля, который стоял особняком. “Мы получаем дружеское расположение, – подытоживал он, – но не дружбу” (5).
“Бедному старине Джиму Каллагану” (6), как его называла королева-мать, вечерние встречи по вторникам давали короткую передышку от политической нервотрепки. Несмотря на настоятельную необходимость затянуть пояса, профсоюзы в 1978 году продолжали неумолимо требовать повышения зарплаты, вынуждая правительство увеличивать расходы, чтобы не гневить бюджетников. На протяжении всей ставящей рекорды холода “зимы недовольства”, как назвали зиму 1978/79 года, страну то и дело парализовали забастовки дальнобойщиков, санитаров, мусорщиков, водителей “скорой помощи”, могильщиков и школьных уборщиков. На улицах копились груды мусора как олицетворение бесхозяйственности и развала.
28 марта 1979 года консерваторы в палате общин объявили вотум недоверия правительству, требующий, согласно конституции, большинство парламентских голосов. Лейбористы проиграли всего один голос (в основном из-за того, что инициативу тори поддержала либеральная партия), и на 3 мая были назначены всеобщие выборы. К власти пришли консерваторы во главе с пятидесятитрехлетней Маргарет Тэтчер, получив триста тридцать девять мест в парламенте против двухсот шестидесяти восьми у лейбористов и одиннадцати у либералов. На целование рук в Букингемский дворец прибыла амбициозная леди, еще двадцать семь лет назад писавшая, что “с воцарением Елизаветы II могут исчезнуть последние крупицы предвзятого отношения к женщинам, занимающим высокие посты” (7). Когда чуть позже Елизавете II позвонил конный тренер Иэн Болдинг, она спросила: “Что вы думаете насчет прихода к власти Маргарет Тэтчер?” (8) – “Мэм, – ответил тот, – я как-то слабо представляю себе женщину у штурвала страны”. Королева помолчала. “Понимаете, о чем я?” – уточнил Болдинг. Елизавета II рассмеялась и ничего не ответила.
Разница в возрасте королевы и премьера составляла всего полгода. Одетые с иголочки, тщательно причесанные, они обе славились трудолюбием и компетентностью, однако существенно отличались воспитанием и темпераментом. Маргарет Робертс родилась в семье зажиточного бакалейщика из Грэнтема, графство Линкольншир, жившего в квартире над лавкой. Получив оксфордский диплом химика, она вышла замуж за Денниса Тэтчера, преуспевающего разведенного бизнесмена, и до выборов в парламент 1959 года работала юристом.
При разных премьерах-консерваторах она занималась строительной и образовательной политикой, а в 1975 году стала лидером партии, победив Хита на выборах. Она намеревалась остановить экономический спад в стране, заставив профсоюзы ослабить хватку, разительно урезав государственные расходы, уменьшив зависимость граждан от правительства, ослабив государственное вмешательство в частный бизнес, чтобы стимулировать рост, и попутно подняв престиж Британии на мировой арене.
Тэтчер была смелым и искусным оратором, горячо отстаивала принципы фундаментального консерватизма, сформулированные такими мыслителями, как Милтон Фридман и Фридрих фон Хайек. Историк-консерватор Пол Джонсон называл ее “вечной студенткой-стипендиаткой (9), которой только в радость учиться, зубрить, сдавать контрольные и экзамены на “отлично”. Боевой характер делал ее полным антиподом неконфликтной королевы. Елизавета II не могла даже донести до своего премьера всю комичность разговора с Иэном Болдингом, поскольку чувство юмора у Тэтчер почти отсутствовало. На ближайшие одиннадцать лет можно было забыть о шутливом трепе, которым развлекал ее величество Джеймс Каллаган (не влиявшем, впрочем, на мнение Елизаветы II о его политике). Беседы на равных тоже не получалось, поскольку Тэтчер имела привычку разглагольствовать подолгу и читать лекции. “Королеву это раздражало” (10), – утверждает близкий к Елизавете II генерал армии.