Коронованный наемник
Шрифт:
Но вот карие глаза открылись, лихолесец еще раз глубоко вздохнул и поднялся с колен. Осторожно сжал левую кисть, проверяя гибкость пальцев и подвижность запястья, повел плечом. Боль по-прежнему постукивала в ране острым клювом, но руке вернулась чувствительность, а значит, натянуть лук он сможет уже сегодня. Только сейчас Сарн ощутил, как кожу покусывает мороз, и начал спешно одеваться.
В голове прояснилось. Дело за малым – вернуться в форт, как следует поесть, и завтра он снова будет готов к любым авантюрам.
Свистнув коню, Сарн поднял со снега злополучный плащ и, усмехнувшись, положил поперек конской спины. Пожалуй, дважды попасться в одну ловушку будет дурным вкусом. Эльф затоптал остатки
– Надо поторопиться, дружище, – назидательно сообщил он жеребцу, тот фыркнул, беря с места, и рысью понесся по тропе.
Теперь, когда нужда в целителе отпала, лихолесец отмел всякие тревоги о своем плече, тем более что Сарну было о чем поразмыслить. Прежде всего, личность стрелка не давала эльфу покоя. Этот человек был знаком Сарну… Но кто же это был? Проклятый ублюдок говорил так тихо, что десятник не различил голоса, лишь уловил знакомые ноты в говоре. Коиф же, укрывающий лоб, шею, форму ушей и плеч, лишал эльфа признаков, по которым можно было опознать мерзавца. Ведь Сарну не удалось увидеть его лицо…
Этот человек был молод, но Сарн успел познакомиться в княжестве с несколькими сотнями юношей, среди которых были и гарнизонные желторотые мальчишки, и крестьянские сыновья, и молодые горожане. Кто же из них?.. Кому вздумалось стрелять в Леголаса? И если Сарн готов был допустить, что его властного друга кто-то успел возненавидеть настолько, что желал ему смерти, то кто же мог хотеть лишь ранить эльфийского наемника, а потом уверял, что не имел иного выхода? Что это, неловкая попытка защитить? Чья-то бесталанная интрига? Или же причины сложнее, а потому совершенно непонятны пока Сарну?
Погруженный в раздумья, десятник без всяких приключений покрыл большую часть расстояния до форта, когда вдруг встрепенулся, осаживая коня и прислушиваясь. Вокруг по-прежнему было мирно и безлюдно, но лес утратил недавнее спокойствие. Издали неслись звуки, которые он не спутал бы ни с чем – где-то шло сражение.
Конь всхрапнул, загарцевав под эльфом, но Сарн не стал разбираться. У него не было сомнений, где идет баталия. Там, на юго-востоке было лишь одно укрепление – его форт. И он был атакован в отсутствие командира, умчавшегося искать приключений. Проклятие…Пришпорив жеребца, он галопом помчался через лес. В безветренной зимней тишине далеко разносился гул битвы, две лиги спустя, эльф отчетливо различил эхо орочьих боевых кличей.
Лес мелькал мимо, словно нарисованный на бесконечной стене, тропа уносилась назад, конь мчался, едва касаясь копытами утоптанного снега, а Сарн все пришпоривал. В крепости лишь девять эльфов, хотя среди крестьян тоже нашлись храбрые и хладнокровные бойцы, которых десятник неустанно тренировал. Зачем было спешить к форту, осажденному врагом? Неважно, нужно было достичь его. Десятник знал, что на месте найдет способ вступить в сражение.
Уже не более трех лиг оставалось до места событий, жеребец хрипел, роняя пену, а Сарну казалось, что конь плетется шагом, будто крестьянский одер. Уже хорошо различимы были крики людей, но паники в них Сарн не услышал. Щелкали крепления требушетов, и земля вибрировала глухими ударами падающих камней. Еще лига, и Сарн придержал коня. Теперь нестись, очертя голову было опасно. Можно было вылететь прямо в тыл орочьего войска. Сколько времени до сумерек? Сарн вскинул голову, ища скрывшееся в облаках солнце, и замер… Холодный солнечный диск застилали не облака. Откуда-то издали, с юга поднимался густой столб дыма. Леса так не горят… Так горит жилье. Что там пылало, покинутые деревни? Или стоящий там второй форт?.. Так что же, наконец, началось то, чего он так мучительно ждал все последние дни?
– Эру Единый, – пробормотал Сарн. Из подлеска не видно было, откуда поднимается дым, а
Несколько минут эльф стоял на поляне, удерживая бьющего копытами коня и лихорадочно соображая. А потом взмахнул рукой, проверяя гибкость суставов, подтянул ремни кирасы и пришпорил усталого жеребца. План родился быстро, хотя не отличался благоразумием...
====== Глава 18. Шипастые древки знамен ======
Рималлу было скучно. Он всегда отличался жаждой постоянной деятельности и, не имея устья для выхода энергии, становился сварлив и угрюм. Вот и сейчас решительно все в форте опостылело ему до зубовного скрежета. Еда была однообразна, вино закончилось, на охоте в сумрачном лесу было не до веселья, а долгожданного врага и вовсе было не слыхать. Только липкая, глазастая тишина надоедливо глядела со всех сторон из заснеженных чащ, дразня пряным ароматом опасности и все не выполняя обещания.
Эльф протяжно вздохнул и принялся чертить наконечником стрелы бессмысленные узоры на снегу, покрывавшем перила коновязи. Где Моргот носит командира? Сарн уехал еще на рассвете, обещая быть к ночи. Но иззябшие сосны потрескивали в чернильной полуночной стуже, и звезды попрятались в снежных облаках, а десятник все еще не вернулся. Остался ночевать в столице, не иначе. Ну как же отказаться от княжеских яств и застольной беседы, когда в форте от каждого лица уже с души воротит…
Рималл, сын одного из лучших кланов Лихолесья, всегда недолюбливал Сарна, считая его выскочкой, а потому необходимость подчиняться десятнику глубоко его задевала. Спросите вы у целителя, чем десятник так его раздражал, тот едва ли нашел бы исчерпывающий ответ, ну за исключением, разве, «не ваше дело». Но где-то в потаенном уголке души Рималла жил ревнивый вопрос: чем Сарн лучше других? Отчего именно он удостоился столь сердечной дружбы принца, что, говорят, тот не скрывает от Сарна даже самых сокровенных своих тайн? Этому фавору Рималл приписывал все без исключения достижения десятника. Влияние в отряде, благосклонность короля и успех Сарна у прекрасного пола – все это, по мнению целителя, было не более чем следствием леголасова покровительства. Ведь, имея в друзьях кронпринца, легко провозгласить свою взбалмошность отвагой, нахальство – легкостью характера, а полинявший в караулах камзол и не поддающуюся никакому гребню вороную гриву – обаянием.
Уезжая, Сарн собирался оставить замещающим Эглена. Но целителя отчего-то вдруг обуяла обида. Бьющий копытами конь Сарна, словно насмехаясь, напоминал о том, что десятника ждет столица, приветствия придворных, девичьи улыбки и хороший эль. Поддавшись мелочной зависти, Рималл напомнил десятнику о своем отличии в стычке с варгами и испросил права возглавить форт в отсутствие командира. Сарн не стал спорить, напротив, дружески хлопнул целителя по плечу и пожелал удачи, пообещав вернуться без заминок.
Первые полчаса Рималл ощущал некий победоносный настрой, но день тянулся бесконечно, снова такой же однообразный и невыносимо тоскливый, как и прежние. Смена караулов и мелкие распоряжения вскоре наскучили Рималлу, и своя прихоть стала казаться ему дурацкой и ребяческой.
Поежившись, эльф досадливо сгреб снег с перил, втолкнул стрелу в колчан и побрел на дозорную вышку, где маячила одинокая фигура здоровенного крестьянина.
– Все тихо, Кат? – вопросил он без всякого интереса. Этот бессмысленный вопрос прозвучал насмешкой в стылой тишине, где даже луна казалась тусклой серебряной монетой, оброненной в схваченную морозом грязь.