Коронованный наемник
Шрифт:
Сармагат всегда быстро закипал. И сейчас, начав на сдержанной ноте, он уже рычал, сверкая глазами. Но Йолаф не чувствовал страха. Быть может, сказывалось выпитое, а может, душа привыкла к страху, как тело привыкает к боли и холоду. Тоже отставив кубок, он пожал плечами:
– Я не пойму, отчего вы так бушуете, Сармагат. Согласен, учености я невеликой, но точно знаю, что нейтралитет запрещает принять одну из воюющих сторон. Там же, у реки никто ни с кем не воевал. Я всего лишь пришел на помощь утопавшим. Помилуйте, быть может, вы запретите мне зимою вставать на сторону синиц и подкармливать их крошками от лепешек?
Орк встал, отшвыривая кубок, и навис над ренегатом, яростно оскаливая клыки. Йолаф вскинул голову, снизу вверх глядя в перекошенное лицо. Его глаза были спокойны,
– Вы пьяны, – проворчал он, – а потому говорите дерзости и бравируете отвагой. Или вы просто больше не боитесь меня? – с внезапным интересом поглядел Сармагат на собеседника. Йолаф молчал, и орк побарабанил когтями по ручке кресла, – ладно, собственно, не для того я пригласил вас сегодня сюда. Не надо скептических гримас, ваше попорченное лицо – не более чем плата за ваш длинный нос. Я хочу задать вам совершенно другие вопросы, друг мой.
Йолаф встряхнул головой. Сармагат, похоже, был прав, хмель ударил ему в голову быстрее, чем он к тому привык. Именно сейчас, когда нужно было собрать в кулак всю отпущенную природой осторожность, задиристые фразы сами лезли на язык. Как не вовремя… И вдруг последняя мысль тревожным гонгом отозвалась где-то внутри. Не вовремя… Сармагат пренебрежительно звякнул когтем о кувшин с крепким орочьим пойлом, заранее зная, что разозленный рыцарь выберет именно его, словно желая после унизительного избиения поставить себя на равных со своим мучителем. Он знал, что часто голодающий человек быстро захмелеет от ядреной выпивки. И вот тут наступит отличный момент для расспросов… Эру, он снова попался… Его снова, как загнанного зверя, пустили прямо к капкану по заранее намеченной тропе. Ну что ж…
– Вы, похоже, путаете меня с сестрой, Сармагат, – запальчиво процедил он, – я никогда вас не боялся. И уж точно не хмелею с одного кубка. Я, шутя, пятерых укладывал под стол, когда мне не было и двадцати.
Извольте, «друг мой». Вам угоден был пьяный солдафон, не следящий за языком и почувствовавший себя хозяином положения. Начинайте, я жду…
Сармагат же усмехнулся, и вертикальная черточка меж бровей вдруг разгладилась: похоже, он услышал, что хотел.
– Тем лучше, Йолаф. А теперь садитесь поудобней, налейте себе еще и послушайте одну историю. Она весьма занимательна, – орк наполнил себе другой кубок и задумчиво погладил пальцами грубую резьбу на краях.
– Однажды некий строптивый рыцарь попал в затруднительное положение. Покинув родной гарнизон с целой армией прекрасно обученных и дисциплинированных воинов, он освободился от власти не слишком дельного правителя, но угодил в другую кабалу. Лучше всего прочего в своей жизни умея воевать, он был лишен этой возможности. Ибо, подними он оружие и прими сторону одного из противников, сошедшихся перед ним на арене, он поставил бы под удар свое отечество – что поистине ужасно, и своих близких – что не менее прискорбно. Однако вскоре рыцарь начал нарушать данный своему поработителю обет. Отчего он это делал? Как вы думаете, Йолаф? Он был глуп? Поверьте, вовсе нет. Он был бессердечен? И здесь вы ошибетесь, его сердце было молодо, горячо и полно преданности. Так что же, может статься, он не любил свою родину? Свою сестру? Свою невесту? Нет и нет… Вы удивлены, не правда ли? Так представьте, как удивлен был его враг, навязавший ему этот обет. И враг этот принялся раздумывать, что за блажь владеет рыцарем? И вскоре враг заметил любопытную закономерность…
Сармагат встал и откинул за спину косматую копну волос. Отсалютовал замершему в кресле Йолафу кубком, отхлебнул и неторопливо зашагал по комнате перед пылающим очагом.
– Впервые рыцарь и его войско вмешались в бой у некоего Скального форта. Но оставим это. На форт напали страшные существа, о злобности и свирепости которых рыцарь знал не понаслышке и конечно, хотел защитить земляков. Это не в счет, поскольку
После сей истории некоторое время рыцарь послушно скрывался от глаз соплеменников, но потом начались атаки на некие фортеции, числом всего пять. И тут рыцарь снова повел себя загадочно. Во всех пяти фортах были его земляки. Но, хотя атакованы были все пять, рыцарь вмешался только единожды. Что же, этот единственный форт подвергся самой мощной атаке? Или в других сидели какие-то менее существенные из его соотечественников? Нет…
Сармагат остановился перед креслом Йолафа и назидательно поднял когтистый палец:
– Он знал… Он знал то, чего знать был никак… ну никак не должен. Он знал, что защитникам четырех фортов не угрожает настоящая опасность. Что форты будет взяты, а гарнизонам дадут уйти. Он знал также, что пятый форт атакует отряд под командованием недалекого и кровожадного командира. Что тот придумал план, столь же идиотский, как он сам. Он подкупил гнусного пса из крестьян, и тот согласился устроить в форте пожар, чтоб гарнизон был вынужден покинуть крепость. Предателю было щедро заплачено, а вдобавок обещана жизнь. А потому защитники форта были обречены на истребление. Мерзавец-командир жаждал полной победы. И рыцарь поднял своих сторонников и защитил земляков. Враг его и тут смолчал, ибо не хотел гибели гарнизона, рыцарь невольно поспособствовал его интересам. Но потом настал новый день, когда рыцарь в ужасную погоду поспешил на помощь неким дезертирам, которые были ему не родней и не друзьями. Да и знать ему об их злоключениях было неоткуда. Итак, второй и главный вопрос… Откуда рыцарь всегда и все знает?
Сармагат отставил кубок и склонился к Йолафу, опираясь руками о подлокотники кресла:
– Друг мой… У вас есть шпион в моем стане. Ах, как нехорошо… Как подло, как низко… И как умно! Итак, Йолаф. Кто ваш соглядатай?
Ренегат молчал, прямо глядя в глаза орка. Потом поднял кубок:
– Ваше здоровье, Сармагат. Мне понравилась ваша байка. И в благодарность я расскажу вам свою. Рыцарь этот мне знаком, как знаком и его враг. Этот враг вездесущ. Он заранее знал, что двадцать ни в чем не виноватых солдат рыцаря заболеют страшной хворью. Или же он сам порадел о том, чтобы они заразились… Как это гнусно, правда? Он знает все обо всех планах, что строит рыцарь. Иначе как он мог узнать так скоро о том, что рыцарь побывал на реке… а так же куда он был ранен и как именно исцелен? Там не было ваших соратников. Подкуп прекрасно чует орков, как и вашего верного волкодава Таргиса. Он предупредил бы меня, ветер был в сторону реки. Друг мой… У вас есть шпион в моем стане. Или же рыцарь снова дерзит во хмелю, и сейчас будут званы учителя этикета в кованых сапогах?
Сармагат несколько секунд смотрел Йолафу в глаза, но потом выпрямился и усмехнулся:
– Хороший ход. И все же, Йолаф, главное вы упустили. Вы в моих руках. И сейчас неважно, сколько моих шпионов гнездится вокруг вас. Сейчас важнее, кто именно наушничает вам… Не скрою, поначалу я грешил на то, что это Тугхаш со своей юношеской непоследовательностью и жаждой справедливости. Но уже после истории у хижины Эрвига я отбросил эту мысль. Я обсуждал судьбу принца Леголаса только с… непосредственными участниками предполагаемых событий. Так кто же, Йолаф, кто? Ваша сестрица умна и отважна, но она редко видится с вами. Она занята своей трудной ролью в Тон-Гарте. Она не могла знать и половины моих замыслов. Таргис? Вздор. Он предан мне больше, чем даже Тугхаш. Потому что у него нет других привязанностей, его родные никак не заинтересованы в происходящем. И все же, кто-то есть…