Коронованный наемник
Шрифт:
– Прекратите!!! Прекратите, мерзавцы!!! – Алорн дрался с двоими рыцарями, пытаясь не подпустить их к принцу, Вэон выхватил меч, еще несколько эльфов вклинились в воющую, бурлящую ненавистью толчею.
– Назад!!! – раздался вдруг остервенелый рык, один из рыцарей, занесший ногу над Леголасом, навзничь рухнул на снег, и свалка вдруг замерла, будто пораженная громом. Позади упавшего стоял Йолаф. Желтовато-серое лицо с бескровными губами все еще казалось лицом мертвеца, глаза угольями полыхали в отблесках факелов, рука сжимала меч. Торопливыми нетвердыми шагами он приблизился к лежащему на снегу окровавленному
– Что на вас нашло, ублюдки? – рыцарь говорил почти шепотом, но в гробовой тишине, нарушаемой только говором реки и треском факелов, слова его четко разнеслись над толпой, – он только что спас мне жизнь… Он увел меня от последнего порога, у меня не было сил, а он тащил меня на себе.
– Он едва не убил тебя… – Вигге пытался сказать это твердо, но голос его отчего-то оборвался на сдавленной ноте.
– Леголас болен… – отсек Йолаф, – он болен, как больны ваши родные. Как болен твой младший брат, Гослин… Как болен твой отец, Берт… Но даже таким, он сумел помочь мне… Почему же вы не поняли, что и ему нужно помочь? – он на миг замолк, а потом прибавил с едкой горечью, – что, храбрые воины Ирин-Таура? Куражно десятком одного охаживать?
Йолаф брезгливо сплюнул:
– Запоминайте, герои. Этот эльф мне теперь, что родной брат. Кто посмеет причинить ему вред – пусть сам выберет сосну с крепкими ветвями.
Кругом царила все та же тишина. Потом к Йолафу шагнул Алорн.
– Рыцарь… Все покатилось по какой-то кривой тропе, все устали, всех страх взял. Но мы благодарны вам. Вы спасли нас, и никакие предрассудки, раздоры и прочий мусор не отменяют нашего долга. Если я могу быть полезен вам и моему принцу… Я даже не успел испросить у него прощения за мою измену…
Алорн медленно преклонил колено, кладя свой меч рядом с лежащим на снегу Леголасом.
– Йолаф… того… – Вигге, мрачнее тучи, подошел к командиру, – виноваты мы. Крепко виноваты. Но Эру свидетель, испугались мы, что кролики. С какого балрога все перегрызлись… Ты, ежели надо, меня плетью поучи, заслужил. А парней прости. За мной пошли по привычке.
Йолаф приподнял голову Леголаса, отирая снегом кровь с уродливого лица.
– Эру с вами, олухи. Господа лихолесцы! – рыцарь повысил голос, – я вам не командир, приказов отдавать не вправе. Сейчас мои люди отведут вас в гроты, что в полу-лиге отсюда. Там сухо и можно развести огонь, провизии у нас мало, но, сколько сможем – поделимся. Леннарт позаботится о раненых. Как все будут на ногах – ваша воля решать, что делать дале. Пожелаете – мои парни покажут, где переправа есть, только не советую вам спешить, все переправы на восемь лиг в обе стороны охраняются орками, зело они вас отпускать не хотят. Принца я забираю в свой штаб. Воин, – он обернулся к Алорну, – вы сейчас нужны своим. Я передам Леголасу ваши слова.
Тяжело вставая на ноги, Йолаф свистнул, и из темноты бесшумно выступил варг.
– Вы знаете, что делать, – сумрачно поглядел он на подчиненных, – двое – со мной. Помогите поднять принца.
Минуту спустя, варг, отягощенный двойной ношей, широкой рысью двинулся к опушке, и двое конных рыцарей последовали
Еще не занялся рассвет, когда колонна эльфов и людей, унося раненых, скрылась в лесу…
В келье было холодно. Йолаф подложил еще дров в очаг и обернулся к Леголасу, уже пришедшему в себя и молча глядящему в огонь.
– Как ты? – мягко спросил он, приближаясь к другу, но тот только поежился, не отрывая глаз от огня.
– Зря ты их оттащил, дружище, – глухо проговорил лихолесец, – пусть бы… Тошно мне жить.
Йолаф покачал головой и опустился на потертую шкуру:
– Не думай об этом сегодня, ты слишком много пережил. Завтра мир уже покажется не таким поганым местом.
Леголас помолчал, а потом тихо вздохнул:
– Я повсюду разжигаю раздор, Йолаф. Где бы я ни оказался – там тут же вспыхивает свара. Мне нельзя приближаться ни к людям, ни к эльфам. Я всем приношу беду.
Рыцарь нахмурился:
– Ты чушь-то не городи. Беду он приносит. Беду, брат, приносят другие посыльные. Себялюбие, гордыня, глупость и ханжество. Уж мне-то можешь верить. Я сам из их рук кой-чего по скудоумию принял. И еще… Ты не один, Леголас. И там, на берегу, была не лишь озлобленная, оголтелая толпа. Твой боец, Алорн. Он преклонил колено возле тебя, когда ты был в беспамятстве, и просил у тебя прощения. Я уже не говорю о себе…
Лихолесец сжал кулаки, поводя головой, словно от мучительной боли:
– Они были правы. Я действительно готов был тебя убить…
– Да замолчишь ли ты, беспамятный! – повысил голос Йолаф, – ты спас меня. А убить меня затеял тот, что в тебе сидит, а совладать с тобой не может. Да что я тебя учу, сам все не хуже знаешь, только упираешься, что осел на ярмарке.
Леголас вскинул глаза на друга, то ли собираясь спорить, то ли добавить что-то еще, но в этот миг в дверь постучали, и на пороге появился молодой рыцарь:
– Командир, – в его голосе подрагивало волнение, – к вам визитеры.
Оттеснив юношу назад, в келью вошли трое орков. Не обратив на Леголаса ни малейшего внимания, они окружили Йолафа.
– Идите за нами, рыцарь, – пророкотал старший, высокий кряжистый воин в рогатом шлеме, – господин немедля требует вас к себе.
Леголас встал, собираясь вмешаться, но Йолаф предупреждающе вскинул ладонь:
– Оставь. Это мое дело.
Лихолесец шагнул вперед, сдвигая брови, а рыцарь уже надевал плащ:
– Дружище, доверься мне, – негромко проговорил он, – я должен идти, просто поверь и не тревожься.
За Йолафом и его конвоирами захлопнулась дверь, а принц опустошенно опустился на шкуру, с которой только что встал главарь мятежников. У самого очага на косматом меху валялась скомканная бумажка, и Леголас машинально потянулся к ней. Развернул.
На влажном клочке, там и сям окрашенном разводами крови, были торопливо набросаны несколько строк:
«Милый брат. К Княжьим угодьям идет доброе стадо матерых оленей, всего восемнадцать голов, что от вожака откололись. Егерю их на вертела насадить охота, а посему в угодьях учинен пожар. Как бы не угодили олени на рыхлый снег, ног не изранили. Головной у них несправный, на верную смерть ведет. Порадей. Люблю. К.»