Космонавт. Том 2
Шрифт:
Минут через пять мы уже были на месте. Грузовик Степаныча замедлил ход у бетонного ограждения с колючей проволокой. Над въездом красовалась вывеска: «Качинское ВВАУЛ. КПП-1». Слева располагалась будка часового, справа — шлагбаум, за ним виднелся плац с надписью, упирающийся в серое здание штаба с треснувшей лепниной. Часовой в шинели и ушанке, с автоматом на груди, резко поднял руку:
— Стой! Проверка!
Степаныч выключил двигатель, кивнул мне:
— Бывай, курсант. Тебя ждут.
Я выпрыгнул из кабины, подошёл к часовому. Лицо
— Курсант Громов. Прибыл по особому распоряжению, — протянул я документы.
Часовой взял их в руки, не сводя с меня. Ветер шевелил уголки страниц, заставляя его прижать бумаги к груди.
— Жди, — бросил он и скрылся в будке.
Через минуту из здания КПП вышел дежурный — старший сержант в гимнастёрке с нашивкой «Дежурный по части». Он пробежался глазами по приказу о зачислении, потом окинул меня оценивающим взглядом:
— Особый, значит… — Ткнул пальцем в штамп на пропуске. — Штаб полка нужен. Через плац прямо, потом налево к главному учебному корпусу. Там увидишь. Только не сворачивай — там учебный полигон.
Я кивнул, забирая документы. На стене КПП я разглядел щит с правилами несения караульной службы и графиком проверок — всё как в уставе.
— Насмотришься ещё, — беззлобно усмехнулся дежурный.
Часовой на вышке продолжал наблюдать за периметром, его автомат был направлен в нашу сторону. Дежурный по КПП посмотрел на мой чемодан:
— Что в чемодане? — спросил он.
— Личные вещи, — ответил я, открывая чемодан.
Дежурный бегло осмотрел содержимое, проверяя, нет ли запрещённых предметов. Удовлетворившись осмотром, он кивнул:
— Проходи.
Часовой у шлагбаума опустил оружие, дежурный по КПП махнул рукой и, поворачиваясь к грузовику, прокричал:
— Эй, Степаныч! Разгружайся у склада, вход слева!
Степаныч махнул рукой, будто отмахиваясь от комара, и грузовик рыча двинулся в сторону складов. Я подтянул ремень чемодана и зашагал навстречу новой вехе моей жизни.
Шлагбаум медленно поднялся, и я шагнул на территорию училища. Морозный январский воздух щипал щёки, но внутри меня разливалось тёплое чувство — я наконец-то оказался там, где должен быть.
Плац был пуст, только вдалеке виднелись фигуры дежурных по ротам, проверяющих наряды. Казармы возвышались по обе стороны плаца, их окна блестели в лучах утреннего солнца.
Пока я шёл, вспоминал, что знал об этом месте. Из архивных записей и из рассказов выпускников, я знал, что территория училища была тщательно спланирована. Учебно-тренировочный комплекс был построен в 1953 году, когда училище перебазировали из Мичуринска. Главный учебный корпус представлял собой величественное трёхэтажное здание в сталинском стиле с высокими потолками и колоннадой у входа. На его фронтоне красовалась дата постройки, а на колоннах алели красные звёзды.
Казармы были двухэтажными,
А ещё я знал, что территория училища была разделена на две части: жилой район с несколькими многоквартирными домами и обширную территорию аэродрома с военным городком. Нужно будет погулять и всё рассмотреть как следует.
На плацу показались несколько курсантов в новенькой форме, марширующие строем под окрики дежурного. Их сапоги звонко чеканили шаг по асфальту, создавая характерный ритм, который, как я знал, станет моим постоянным спутником на ближайшие годы.
Дойдя до штаба, я вошёл внутрь, где меня встретил дежурный ефрейтор, который и провёл меня к кабинету с табличкой на дверях: «Начальник 2-го курса. Майор Ермолов С. Е.».
Дежурный щёлкнул каблуками перед дверью кабинета и чётко проговорил:
— Товарищ майор, курсант Громов Сергей Васильевич прибыл по особому распоряжению!
За столом сидел майор Ермолов и изучал содержимое какой-то папки. На стене за его спиной висела схема МиГ-21 с пометками красным карандашом.
— Войдите — разрешил он.
Я шагнул в кабинет, приняв стойку «смирно». Как оказалось, майор изучал моё дело. Он медленно переворачивал страницы, время от времени задерживаясь на каких-то отдельных строках.
Наконец, его палец остановился и майор зачитал: «Зачислен особым указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.11.1964».
— Громов… — Он произнёс фамилию так, будто пробовал на вкус. — Седьмое ноября. Посадка Як-18 с отказавшим двигателем, — он посмотрел на меня, взгляд стал острее. — Наслышан. Об этом трубили во всех газетах.
Он порылся в ящике стола и вытащил оттуда старую газету. Открыл на нужной ему странице и зачитал:
— «Мастерство и мужество: курсант Громов совершил героическую посадку!» пишет «Правда» от девятого ноября 1964 года.
Майор посмотрел на меня и, не найдя на моём лице никаких эмоций, продолжил:
— Вчера на аэродроме Тушино сотни зрителей стали свидетелями подлинного мастерства и хладнокровия советского лётчика. Курсант аэроклуба имени В. П. Чкалова Сергей Громов в сложнейших условиях совершил безаварийную посадку учебного самолёта с отказавшим двигателем.
По словам очевидцев, во время демонстрационного полёта в рамках праздничных мероприятий, посвящённых 47-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, у самолёта Як-18 внезапно заглох мотор. Однако, молодой пилот не растерялся: чётко следуя инструкциям и проявляя недюжинное самообладание, мастерски посадил машину, сохранив дорогостоящую технику и доказав высочайший уровень подготовки советских авиаторов.
Майор Ермолов снова посмотрел на меня. Ну а я по-прежнему стоял и смотрел поверх его головы. Я и так знал, что услышу дальше. Хмыкнув, майор продолжил: