Космонавт. Том 2
Шрифт:
Тяжёлая дверь с табличкой «3-я учебная рота» скрипнула, выпуская нас в коридор, где на стене висела диаграмма с рекордами по сборке парашютов.
— Вон там, — он указал на дверь с синим фонарём, — комната дежурного. Сегодня там Миша Бортников отрабатывает наряд за опоздание на политзанятия.
Мы свернули к лестнице, где на перилах висели таблички: «Не прислоняться!» и «Соблюдай устав!».
— А это святая святых, — Степан распахнул дверь в помещение с длинными столами, уставленными макетами самолётов. На стене висел плакат: «Каждому
Он провёл пальцем по стеклянной витрине.
— Смотри, вон тот МиГ-15УТИ в углу — точная копия. Его курсант Сидоров год собирал, потом на Всесоюзной выставке второе место взял.
— Здорово, — отозвался я, выходя вслед за Стёпой в коридор.
— Вон там, — он махнул рукой, — за поворотом столовая, комната для самоподготовки рядом, библиотека через двор. А по выходным можно в город сходить, если увольнительную дадут.
— А с учёбой как? — спросил я, рассматривая расписание на стене.
— С учёбой строго, — серьёзно ответил Степан. — Но если голова на месте и руки откуда надо растут — справишься.
— Постараюсь, — я кивнул, запоминая все детали.
— Каждую субботу политзанятия, — Зотов поправил комсомольский значок. — Ты же комсомолец?
— Да, — коротко ответил я, не вдаваясь в подробности.
— Здорово. Значит, и там будешь участвовать. У нас без этого никуда, сам понимаешь, — комсорг говорил спокойно, без нажима.
— Понимаю, — кивнул я.
Зотов посмотрел на часы и проговорил:
— Мне пора на лекцию, — он поправил воротник, и в его голосе впервые прозвучали официальные нотки. — После беседы с замполитом подойди ко мне. Расскажу, как письма отправлять. У нас здесь свои правила… — он весело подмигнул, снова став двадцатилетним парнем, а не образцовым комсоргом. — Заодно расскажу тебе какие впереди мероприятия ожидаются. Вопросы есть?
— Пока нет, — покачал я головой. — Но если появятся — обращусь, — я протянул руку на прощание.
— Всегда рад помочь, — комсорг крепко пожал руку. — Если что — я в группе постоянно, можно и в личное время за советом подойти.
— Спасибо за предложение, — я сдержанно улыбнулся. — Постараюсь освоиться как можно быстрее.
— Вот и отлично, — Зотов хлопнул меня по плечу. — Добро пожаловать в наш дружный коллектив, Громов. Уверен, сработаемся.
Он вышел на улицу, но через несколько шагов остановился и, хлопнув себя по лбу ладонью, повернулся и снова подошёл ко мне:
— Тебе нужно зайти к замполиту подполковнику Карякину для личной беседы, — проговорил он, протягивая мне пропуск. — Лучше не затягивать с этим.
— Понял, — ответил я. — Благодарю, Стёпа.
Парень махнул рукой и, развернувшись, быстрым шагом отправился на лекции. Я же не стал откладывать поход к замполиту в долгий ящик и, захватив папку с документами, направился к зданию штаба.
Штаб училища
— Курсант Громов Сергей Васильевич прибыл для доклада заместителю командира по политчасти подполковнику Карякину! — отрапортовал я, протягивая пропуск.
Часовой молча сверил документ со списком на планшете, кивнул на лестницу:
— Второй этаж, кабинет 214. Ждите в коридоре.
В коридоре второго этажа было тихо. Из-за двери с табличкой «Нач. политотдела» доносился глухой голос, диктующий что-то машинистке. Я сел на деревянную скамью рядом с бюстом Ленина, поправил воротник гимнастёрки. Напротив висело расписание политзанятий, где первой строкой значилось: «25.01.65 — Лекция 'Роль ВЛКСМ в освоении космоса».
Мне стало любопытно, что именно там будут говорить о космосе. Оставив зарубку в памяти, я принялся ждать, когда меня пригласят в кабинет. Наконец, дверь беззвучно открылась и оттуда вышла средних лет женщина с аккуратным пучком русых волос. Она поздоровалась со мной и вышла в коридор.
— Заходите, — произнёс седовласый подполковник, не поднимая головы от бумаг.
Я встал и вошёл внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Кабинет поражал аскетизмом: стол с зелёным сукном, этажерка с уставными документами. На стене висела карта мира, где страны НАТО были закрашены тревожным красным. Чуть левее висел портрет Ленина, а под ним красовался плакат: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
— Садитесь, товарищ Громов. — Карякин снял очки, протёр стёкла платком. — Документы, — протянул он руку, и я положил папку на стол перед ним.
— Расскажите о себе, — произнёс замполит, открывая папку с моим личным делом.
— Родился в обычной советской семье, — я сел поудобнее и начал свой рассказ. — Отец — инженер на заводе, мать работает на почте кассиром. Окончил московский аэроклуб имени Чкалова досрочно, имею более ста часов налёта. Участвовал в показательных выступлениях, где лично товарищ Брежнев наблюдал за моим полётом.
Карякин поднял глаза, внимательно посмотрел на меня:
— И как же вы, товарищ Громов, видите своё будущее в рядах Советской Армии?
— Вижу себя защитником неба Родины, — ответил я твёрдо. — Готов отдать жизнь за идеалы коммунизма и светлое будущее нашей страны.
Карякин хмыкнул и начал неспешно перелистывать страницы моего личного дела. Его лицо оставалось непроницаемым, но временами я замечал, как едва вздрагивала его бровь — будто отдельные строки цепляли особенно сильно или удивляли. О том, что именно заставило подполковника проявить мимолетный интерес, я мог лишь строить догадки.
— Интересная биография. Московский аэроклуб, внеочередное зачисление… — Он откинулся на спинку кресла, сложив руки домиком. — Скажите, а почему именно Кача?