Ковбои и индейцы

О'Коннор Джозеф

Когда Рут внесла огромное блюдо жаркого с орехами, она лучилась от гордости и волнения; ей немедленно сообщили, что жаркое выглядит просто изумительно. Но она почему-то страшно нервничала, кусала ногти, и Эдди заметил, что у нее дрожат руки. Совершенно не похоже на Рут. Может, она неважно себя чувствует? — подумал Эдди. Она то и дело приглаживала волосы и оглядывала стол, словно что-то забыла. Джимми обнял ее за плечи и попросил успокоиться.

Но все пошло наперекосяк. Еще до того, как по тарелкам разложили салат из авокадо, завязался бурный спор насчет социал-демократов. Рут сказала, что будет голосовать за них, потому что она без ума от Дэвида Оуэна [21] , — едва ли не самая умная реплика за весь вечер. Обе Фионы объявили,

что отдадут свои голоса «зеленым». «Мы разрушили планету, уничтожили мир», — виновато твердили они, словно сами собственными руками разрушали планету и уничтожали мир. Ползун сказал, что это без разницы: все равно в стране заправляют банки. Джимми заявил, что опять поддержит Мэгги [22] и что ему плевать на подушный налог. Лейбористы, конечно, всем хороши, но в отношении профсоюзов на них положиться нельзя. Он сказал, что Скаргилл возьмет Киннока за жабры, и сжал правую руку в кулак, одновременно отправив в рот порцию макарон.

21

Оуэн Дэвид Энтони (род. 1938) — британский политик, основатель (1993) и лидер социал-демократической партии.

22

Маргарет Тэтчер.

— Мэгги дрянь, я знаю, — воскликнул он, — но работать она умеет, черт возьми, в этом ей не откажешь.

Эдди попробовал жаркое и сказал, что очень вкусно. Ему совершенно не хотелось вести политические споры. Почему-то он все время думал о Марион, надеялся, что у нее все в порядке, размышлял о том, как бы она держалась на этой вечеринке и что бы сказали эти друзья, если б увидели ее — хотя этого, разумеется, никогда не случится. Рут спросила, как его успехи с поисками работы. Эдди ответил, что определенные возможности есть, конечно, в точности еще ничего не известно, но — тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!

— А разве «определенные возможности» не оксюморон? — поинтересовался поэт. Джимми в ответ назвал его педантичным засранцем.

После ужина плотоядная Фиона вытащила большой пакет травки и свернула косячок. «Торчок-пустячок», как выразился Джимми, рассмешив всех. Травка что надо. Эдди глубоко затянулся — волна приятных ощущений медленно захлестнула его. Он почувствовал себя лучше.

Джимми принес из кухни нарезанные ломтиками киви и бананы, а Рут — большую миску со взбитыми сливками. Фиона-вегетарианка сказала, что без ума от киви и не в силах против него устоять; поэт почему-то засмеялся, причем слишком громко.

Эдди заговорил с поэтом, который, похоже, нарочито весь вечер не обращал на него внимания. Сказал, что и сам пописывает стихи. Поэт воспринял это без особого интереса. Эдди спросил, какие авторы на него повлияли, и он ответил: авторы вроде Гинзберга [23] .

— Авторы вроде Гинзберга, — повторил Эдди. — Что это значит?

Сложно объяснить, что именно он имел в виду, сказал поэт, по правде, он не большой любитель разъяснять свое творчество. Пусть оно само стоит или падает, как может.

23

Гинзберг Аллен (род. 1926) — американский поэт.

— Наподобие Эддиной прически, — ввернул Джимми.

Эдди спросил, есть ли у него публикации.

— Главным образом в разных небольших журналах, вряд ли ты их знаешь, — ответил поэт.

Эдди посоветовал ему принять участие в поэтическом конкурсе, но поэт сказал, что он не поклонник конкурсов и соревнований в искусстве, поскольку они всего лишь отражают иерархический фетишизм, бытующий в буржуазном обществе. На этом он посчитал разговор оконченным.

Ползун завел речь об освобождении «гилдфордской четверки» и о документальном фильме про них, который видел на этой неделе. Просто ужасно, что с ними сделали, сказал он, похоже с искренним возмущением. Джимми предложил:

— Выпьем за них, — и все согласно кивнули, сдвинув бокалы.

Рут объявила, что это настоящий

позор. Поэт сказал, что охотно отсидел бы пятнадцать лет в тюрьме, если бы в конце его ожидали такие деньги, а обе Фионы заявили, что это ужасающий цинизм. Поэт ответил, что просто пошутил, его вообще тошнит от любого притворства. Эдди согласился с ним.

— Как насчет Никки Келли? — сказал он. — Против него дело сфабриковали на земле так называемых святых и ученых.

В Ирландии тоже происходят ужасные вещи, сказал он, но никому, абсолютно никому до этого нет дела. На миг наступило молчание. Потом Ползун сказал, что это верно, и все же…

— Типично, — заметил Эдди. — Типично.

За камамбером заговорили о Северной Ирландии. На этой неделе несколько человек были застрелены в каком-то баре — строители, работавшие на британскую армию. Вспыхнул обычный спор, является ли основная часть ИРА [24] такой же террористической бандой, как и «временные» [25] , или все-таки нет. Ползун твердил, что они террористы и делают то же самое, что и «временные»: убивают, пытают и похищают людей. Фиона сказала, что он не прав, она не знает, как это сформулировать, но они все-таки не такие. Фиона-вегетарианка провозгласила, что она против любого насилия, за исключением Южной Африки, а поэт спросил:

24

ИРА — Ирландская республиканская армия.

25

«Временные» — члены и сторонники «временного» крыла партии Шин фейн; выступают за объединение Ирландии путем вооруженной борьбы с применением террористических методов. «Временными» называют и экстремистское крыло ИРА.

— А что, разве на границе Южной Африки перестают действовать законы морали?

Дискуссия продолжалась — ничего нового, все это Эдди слышал уже сотни раз. Но сосредоточиться на разговоре он все равно не мог. «Улетел» раньше времени и теперь в замешательстве молчал. А рассуждения о Северной Ирландии возвращали его к мыслям о Марион. Удивительно, но это была правда.

Он вспоминал ее лицо, вспоминал, как она смеялась, как держала сигарету, как переворачивала страницу журнала, как помешивала кофе, как смотрела на него, как улыбалась, не разжимая губ, и как посмеивалась, рассказывая что-нибудь грустное. Потом вдруг обнаружил, что сравнивает с Марион трех девушек за столом и снова спрашивает себя, что сказала бы Марион, окажись она здесь. Он снова затянулся косячком и попытался забыть о ней. Но не мог.

Посреди десерта зазвонил телефон. Дребезжащий звук прервал вялую дискуссию. Эдди в своем трансе был уверен, что звонит Марион. Уверен на сто процентов. И собирался подойти к телефону, поговорить с ней.

Но минуту спустя из холла донесся голос Джимми:

— Здорово вляпался… Вот черт!..

Когда Джимми вернулся, на его лице читалась озабоченность. Хьюго Роджерс попал в беду. Он отправился праздновать свое новое назначение в министерстве иностранных дел, а возвращаясь из стрип-клуба на Лисон-стрит, побил отцовский «вольво» и сшиб полицейского, который пытался остановить его на мосту Баггот-стрит. Он был по уши в дерьме и требовал телефон Пола, брата Джимми (Джимми называл его «Пабло»), адвоката.

Все ошеломленно замолчали. Кто-то спросил, сильно ли пострадал полицейский.

— Да вроде копыта не отбросил. — Джимми сделал свой знаменитый жест невидимой сигарой, в духе Граучо Маркса [26] .

Эдди сказал, что все еще может случиться и что Хьюго всегда был безответственный идиот.

— Эдди, — предостерегающе сказала Рут.

— Он всегда думал задницей.

— Ты всегда был бессердечным засранцем, Эдди, — вкрадчиво сказал Джимми. — А как же принципы, которые для тебя превыше всего?

26

Маркс Граучо (1897–1977) — американский комический актер.