Ковбои и индейцы
Шрифт:
— Это она, — улыбнулся Джейк. — Губки розовые, как носки у стиляги. А это мой малыш, Элвис.
Элвис и Мардж до сих пор жили в трейлере где-то в Грейт-Фолс, штат Монтана. Секунду-другую Эдди смотрел на фотографию, пытаясь собраться с мыслями и что-нибудь сказать. Потом спросил, видится ли Джейк с Элвисом, и тот ответил, что не слишком часто.
— Наверстаем, — сказал Джейк, — когда он будет постарше.
Эдди спросил, что между ними произошло. Джейк отвел взгляд и потер нос.
— Думаю, мы утратили чувство любви, Эдди, ты знаешь, как
— Да, — сказал Эдди. — Мне очень жаль, Джейк.
Джейк пожал плечами:
— Не о чем жалеть, старина. Я получил хороший урок, но в ту пору, конечно, было тяжеловато. — Он отхлебнул пива. — Непростые были времена, Эдди, жизнь била ключом, понимаешь? Люди делали безумные вещи.
Джейк завел речь о Марион. Сказал, что ему она показалась милой малышкой. Эдди возразил, что определение вообще-то не самое меткое. Джейк засмеялся.
— Согласен, — признал он, — пожалуй, она резковата, но все равно очень милая.
Саломея Джейку не нравилась. Эдди знал, что у него за спиной Джейк называет ее «Салями».
— Сплошные сиськи и спесь, — фыркал он, — понимаешь, о чем я? Ничего личного тут нет, старик, но скажу тебе напрямик: от курочек вроде нее меня воротит.
Он бы не стал называть Саломею курочкой, сказал Эдди. Да, конечно, кивнул Джейк, но все равно.
— Женщины вроде нее, — вздохнул он, — считают, что все мужчины от них без ума, понимаешь? Они все такие, одержимые.
Эдди спросил, не чувствует ли Джейк себя одиноким. Никогда, ответил Джейк.
— Ты шутишь, старик? — Он засмеялся. — У меня цыпочек навалом, групповушки и все такое. То и дело стучат в двери, иной раз прямо как в «Сатириконе» Феллини, понимаешь? Точь-в-точь крах треклятой Веймарской республики. Чистое безумие, ты только глянь на эту берлогу!.. Самое смешное, я прекрасно знаю, что ты мне не веришь, Эдди, и не упрекаю тебя. Но это правда.
— Я тебе верю, — сказал Эдди.
Джейк вздохнул.
— Да-да, — он кивнул, уставившись в банку с пивом, — тучи цыпочек, старина. Я бы много чего мог порассказать…
— Я тебе верю, — мягко повторил Эдди.
Джейк вроде как задумался, в комнате стояла тишина, нарушаемая только назойливым гудением электрокамина и отдаленным шумом поездов. Оба долго молчали. В конце концов тишину нарушил Джейк:
— Одно тебе скажу, Эд. Эта цыпочка, Мэри-Энн, была очень миленькая. Клевая девчонка. Что у вас случилось?
Эдди сказал, что сам не знает, и добавил:
— Ее зовут Марион.
Просто позор, сказал Джейк, что Мэри-Энн нет сейчас рядом, что она не может разделить с Эдди новый его успех. Чертовски печально, но в бизнесе отнюдь не редкость — у людей внезапно, без всякой причины портятся отношения.
— Н-да, людские игры… — печально пробормотал он, обращаясь к своему пиву.
Эдди посетовал, что разговор принимает меланхоличный характер.
— Ты прав, старина, — вздохнул Джейк, — жизнь продолжается!
Он с улыбкой встал, чуть пошатываясь, подошел к центру, вставил в
— Моя самая любимая группа! — Он включил воспроизведение. Из динамиков хлынули слова песни; Джейк кивал в такт, беззвучно подпевая:
Ты испытаешь мои упования, Ты повторишь их в минуту прощания, Палец держа на курке. Твое «я» вырастет до бесконечности — Ты повторишь их все от первого до последнего.Лицо Джейка исказила гримаса, он закрыл глаза, пританцовывая на месте, тряся необъятным задом, делая вид, что играет на гитаре.
Псы на луне, Псы, что воют на свет. Я себе задаю вопрос. Я только одно хочу знать: Чей ты пес?Эдди допил пиво и чувствовал себя счастливым. Он вслушивался в слова песни. И все стало ясно, он знал, что нужно делать.
— Джейк, — крикнул он, пытаясь перекрыть собственное соло на гитаре, — ты великий человек, тебе это известно?
— Ну, — отозвался Джейк, — за это мне и платят!
Эдди поднялся, сказал, что ему пора домой, и начал шарить по карманам в поисках ключей. Джейк убавил звук и схватил Эдди за руку:
— Послушай, Эдди, тебе нельзя за руль, ты не в том состоянии. Давай я вызову такси.
Эдди отнекивался, но в глубине души понимал, что Джейк прав, он совершенно пьян и за руль ему садиться нельзя.
— Я все-таки вызову такси, — твердил Джейк. — Я сам его оплачу, Эдди.
Джейк пристроил трубку на подлокотнике кресла и набрал номер. Эдди сидел, уставясь на банкноты, так и лежавшие на кофейном столике.
— Чертов телефон, — вздохнул Джейк, шваркнув трубку на рычаг. Когда подъехало такси, он вытащил из пачки двадцатку и сунул ее в карман Эддиной рубашки. — Это тебе аванс за первый альбом, — торжественно сказал он, потом ущипнул Эдди за плечо и рассмеялся: дескать, шутка. — Скоро увидимся, Эдди. Я присмотрю, чтобы шестеренки крутились. Пришли кого-нибудь утром.
— Ладно, — еле ворочая языком, буркнул Эдди, — спасибо тебе, старик, спасибо большое.
— Брось, — ответил Джейк. — Ты — мой капитал на старость. Нужно за тобой присматривать.
Он помог Эдди подняться по ступенькам и выйти на улицу.
Шел сильный снег, снежинки таяли на непокрытой голове Эдди. По дорожкам бегала детвора — все кричали, ловили разинутым ртом снежные хлопья, точь-в-точь как рыбы в аквариуме.
Такси еще не успело отъехать, когда запыхавшийся Джейк опять выскочил из дома и застучал по стеклу; Эдди опустил окно. Снег заметал улицу — вьюжные полотнища колыхались в желтом свете фонарей. Таксист торопил, по радио предупредили, что тоннель Блекуолл закрыт, а улицы сплошной каток.