Ковчег для Кареглазки
Шрифт:
— Ты меня спасла! — выдохнул я, свалившись рядом с Кареглазкой прямо перед пропастью, обессиленный, как и она, и заливая асфальт кровью. — Для меня такого еще никто не делал…
Подбежала Милана — она словно повзрослела на несколько лет. Разглядев мою кровь, девочка оцепенела, а затем склонилась, и прижала к липкому плечу охапку салфеток. Я встретился глазами с Леной — ее также ошеломил поступок дочери, переборовшей страх крови…
Показались бегущие солдаты, а я устремил лицо к солнечному голубому небу, все еще не веря в случившееся. Впереди
****
Когда военные втащили в вертолет Крылову с выродком — последний смачно получил по роже. Гермес обратил внимание, что ученую щадили — конечно, полковничья жена. Карнаухий Сидоров приказал возвращаться в Новый Илион.
Шпигина оставили возвращаться на бронемашине. Вояки спешили, лейтенант был встревожен.
— У нас намечается месилово, сука, как в Воркуте, — говорил он пилоту. — Морфы лезут, как гиены на падаль. Прошлой ночью я их видел в 20 километрах от Илиона. Целая армия — сотни… или тысячи. Я чуть не обосрался. Сегодня они уже будут под Стеной.
— У меня чувство, что природа издевается над нами, — продолжил лейтенант через минуту. — Какое-то недоброе предчувствие.
— Босс знает? — Егозин имел в виду, находится ли полковник в запое.
Сидоров кивнул, разглядывая до сих пор дымящийся зерносклад, над которым они пролетали.
— Кстати, отличный видос ты записала, — обратился он к брюнетке. — Мне Крез давно казался подозрительным. Видишь? Теперь там могилка того падлы.
На сердце у Гермеса вдруг стало легко и радостно. — Он мертв? Дайте посмотреть, — попросил он.
— У нас нет остановки по требованию, — ухмыльнулся лейтенант. — Кстати, еще обрадую — тебя очень ждут в Илионе. Босс хочет узнать подробнее об этом Синдикате. Это ж их аппарат я сбил?
Только вот Гермес уже не слышал — все его внимание сосредоточилось на задравшемся рукаве менаевского свитера, вернее, на родимом пятне на правом предплечье.
— Сигма?! У тебя родимое пятно в форме сигмы? — запинаясь, спросил он.
— Какая на хер сигма? — не понял выродок.
— Сигма. Это греческая буква, символизирующая Ахамот, первая буква ее имени. Она выглядит как «М», поставленная на ребро — как у тебя. И также, это сигилла — символ, который используется в магии.
— Ну и символ у этой ведьмы, — ухмыльнулся Менаев. — А почему не буква «А»? Почему не Альфа?
— Второе имя Ахамот — София. По-гречески это пишется «», — начертил Гермес в воздухе.
— Отвали, — раздраженно ответил Гриша после паузы. — Это всего лишь физический дефект.
****
Лучи закатного солнца холерически пронизывали несущий вертолетный винт, а солнечные зайчики с упоением плясали на корпусе Ми-24 — так, как пляшут не нагулявшиеся тусовщики перед закрытием клуба в три утра.
Впереди, на фоне заснеженных гор, высились стены Нового
Король расправил широкие угловатые плечи и вытянул безглазую дынеподобную голову вслед улетевшему вертолету. Его хобот застрекотал, наэлектризовывая пространство и приведя в движение асимметричные шеренги адского войска.
****
— Гриша, каждый из нас делал что-то плохое и аморальное… то, о чем мы жалеем, — прошептала Крылова, плотно прижавшись к парню. — Только знай и помни: я тебя не осуждаю и не виню.
Они лежали связанные на вертолетном полу, чуть дальше была дочь с Цербером, который все еще не отошел от наркоза. Немного поодаль была Афродита.
— Мне самой по сей день снится роддом, в котором я была, — продолжила ученая. — Там произошла Вспышка… и я должна была погибнуть — или стать тварью, — глаза девушки налились мокрым блеском. — Меня спасли приемные родители — они отвлекли морфов. Они погибли, а я… я выбралась.
— Я не хочу об этом говорить, — поморщился Гриша, самопроизвольно сжав кулаки.
— Так не говори! — сказала Лена. — И не думай! Оставь это в прошлом. Нельзя держать внутри этот заряд, иначе мы все погибнем.
Менаев фыркнул, давая понять, что с него хватит. И все же странное чувство облегчения медленно, как тоненький зонд, проникло в мозг, распространяясь по нервной системе — унимая стыд и горечь травли. Каждый делал плохое… — проигрывалось в голове на автоповторе.
— Мы на месте! — заорал Сидоров. — Босс будет рад с вами повидаться.
Крылова испепелила его взглядом — ей хотелось выпустить лейтенанту-насильнику кишки.
— А вы зачем в аэропорт ехали? — ухмылялся Степан. — Куда лететь хотели-то?
— В Колонии, — ответ Гриши удивил девушку, она рассчитывала притвориться партизанами.
— Ахахах! — залился хохотом Сидоров. — Не, ну вы нормальные? Им там не до вас. На Ямал морфы прорвались. Новую землю без газа оставили. В Воркуте вообще было паршиво, столько людей полегло. Батурин вроде хотел бомбу скинуть, да Меч запретил.
— Там до сих пор бои, — добавил лейтенант. — Так что… я не жду благодарности, но вы мне обязаны — вы бы погибли там. Курить будешь? — он протянул пачку Менаеву.
— Спасибо, но нет. Я бросил, — отказался Гриша.
— Хочешь прожить подольше? Вряд ли получится, — ухмыльнулся Сидоров. — Кстати, а вы не знаете, куда Оскар запропастился? Нет? Ну, ладно — он часто приходит и уходит, когда заблагорассудится. А Босс нервничает. Исчез гаденыш — с позавчерашнего вечера. Ладно…
****