Ковчег для Кареглазки

Наседкин Евгений

А у Крыловой не было другого выхода. Спасти дочь, спасти себя, спасти надежду на победу человечества — только это имело ценность. Тем более, что сбегать ей было не впервой — она криво усмехнулась, вспомнив свои подростковые побеги с дома.

Менаев… НЕТ! Она больше не даст ему шансов! Все-таки она не дура последняя… Кажется, начал дергаться глаз. Не-не, хватит — она забудет о Грише, как о плохом сне. Как забыла о многом…

Ученая почти доехала до застройки Новогорска, когда услышала оглушительную сирену. «Как быстро они среагировали! — подумала она. — Горин узнал? Сообщили

с блокпоста? Зоя прикрыла задницу?».

****

Гермес очнулся, когда Томас вылил на него уже третье ведро ледяной воды.

— Я понимаю, видения и все такое, — сказал он. — Но мы должны торопиться. Свет потух.

— Интересный поворот! Старик там? — спросил синдик, показывая на все еще запертую дверь ординаторской.

— Да. Кажется, он потерял сознание. Я слышал звук, словно он шмякнулся — и тишина. Уже давно, как только пропало электричество.

На галлюцинации действительно не было времени. Он поднялся и обтер слюну, в которой перепачкался во время приступа — обтер вместе с помадой, которой так старательно красил губы. На пальцах осталась сукровица от сдертых на губе струпьев. Гной с ярко-малиновыми вкраплениями. Разлагающийся урод…

Взгляд остановился на двери, за которой спрятался приор. В свете открывшихся обстоятельств все вокруг обретало новые смыслы и причины. Значит, Буревестник всего лишь марионетка Абракса и Спящих? Значит, пророчество о Саморожденном — это правда? Мир перевернулся с ног на голову… а это означало, что Гермес-Афродита действительно мог победить и свое безобразие, и комплексы, сотворенные отцом десять лет назад. Он осознал, что ему нужно. То, что всегда было впереди, и за чем он гнался без устали — самый главный и таинственный артефакт Апокалипсиса — Ковчег! Станок Саморожденного, способный избавить своего обладателя от уродства… Это — великая цель, после которой отцовский голос не посмеет сказать — «Ты слабак! Слабак и говно!».

Конечно, старикан Захария все равно умрет — и не своей смертью, не от старости. Гермес обязан стереть его с лица земли, и он сделает это, оставив сюрприз. Возмездие — это слишком важно для душевного здоровья.

Воздух взорвала сирена. Синдик встретился глазами с Томасом, и они поняли друг друга без слов. Пора уходить — иначе могло оказаться поздно.

****

Логос был обесточен и чтоб не шоркаться в темноте, я вынужден был подождать, пока аварийный генератор восстановит электроснабжение наиболее важных систем. Затем еще начался долгий процесс загрузки программного софта, с кучей выскакивающих ошибок из-за некорректного завершения работы… за это время я успел трижды покурить и сходить в сортир.

В коридоре послышались шаги. Я замер в толчке, прислушиваясь. По моим подсчетам, в диспетчерскую вошли двое. Они молчали, лишь иногда «угукая» друг другу. Я не хотел лишний раз «светиться», а потому терпеливо выжидал, когда нежданные визитеры свалят. А они подзадержались… эта фигня так затянулась, что я уже решился покинуть туалет — когда услышал голоса. И один я точно знал — Афродиты. Я передумал выходить — не хотелось встречаться с ней взглядами после вчерашней ночи. Этот мотив позволил мне дотерпеть до момента, когда посетители наконец ушли.

Я вернулся в диспетчерскую: на столе лежал смартфон с липучкой, с надписью красным маркером — «Горину». Но не это меня интересовало. На панели управления горело несколько желтых ламп. Я ухнул: они отключили систему удержания! Отворили все стальные двери,

решетки и люки, которые отделяли Новый Илион от вивария с полдюжиной монстров!

Успею ли я закрыть двери? Этот вопрос возник одновременно с тем — а надо ли это мне? Несомненно, это было опасно. Поверьте, я бы никогда в жизни не сделал этого, но здесь стоял вопрос не столько безопасности илионцев — здесь шла речь о собственном выживании. А также — Кареглазки со спиногрызкой. Поэтому я все же поскакал на нижний этаж, вооружившись Кракобоем и пистолетом, добытым в секретере Креза.

Я успел запереть виварий и часть дверей до того, как стало поздно. Поднимаясь наверх, я услышал шум — и гавканье. Цербера трудно перепутать с кем-либо. Не задумываясь, как я буду объяснять свое присутствие здесь, и чувствуя себя в некоторой степени героем — я ведь закрыл виварий! — я пошел навстречу. Думая, что там Лена.

Однако нет. Там оказалась Бергман, а рядом стоял Цербер, щурясь от моего фонаря, и все еще сердито рыча. Ээ, какой злопамятный!

Выяснилось, что Зоя пришла, получив сигнал от тревожной системы на свой смарт-браслет. Она никогда не приходила, поэтому я удивился.

— А где Елена Ивановна? — спросил я.

— А где Крез и Антонов? — уклонилась она от ответа. — Все двери были открыты! Что случилось?! Морфы заперты?

— А то! — с гордостью ответил я.

Цербер зарычал сильнее, а затем залаял, только теперь он смотрел куда-то за мной. Мы услышали характерное потрескивание, одновременно глянули в конец этажа, и одновременно ахнули. Там была Лилит.

Я совсем за нее забыл — может, потому что беременной тварью занимался Крез, а я старался крутиться больше возле Кареглазки. Теперь же монстроматка была в коридоре, стрекотала и крутила красными глазами навыкате. Она бы уже разодрала нас в клочья, но плоды внутри делали ее неповоротливой. Я вытянул руку с пистолетом и медленно направился к ней — и даже Зойка шла на шаг позади, трясясь от ужаса. Неожиданно нас обогнал Цербер. Он лаял на тварь, как настоящий адский зверь, оспаривавший с другим исчадием Ада, кто из них кошмарнее.

Лилит пыталась достать его когтями, но он отскочил. Затем он цапнул ее за ногу, и она неуклюже свалилась. В темноте было трудно понять, хотя очевидно, что тварь и Цербер сцепились. Я увидел только, как пасть собаки вгрызлась в нее, и монстроматка поползла в свой бокс. Неимоверно, но пес испугал кракла. Может, причиной была беременность Лилит? Все живое пытается спасти потомство и, вероятно, трескуны не стали исключением.

Монстроматка вернулась в клетку, а мы с Бергман заперли ее. Я благодарно взлохматил Цербера и рассмотрел на нем след от укуса. Это увидела и Зоя.

Собаки были одним из немногих видов, которые могли заразиться викрамией. Это значило, что мой пес мог превратиться.

— Возможно, его придется убить, — сказала она.

— Да, — я сглотнул комок в горле — Цербер смотрел на меня такими виноватыми глазами. — Если будет нужно, я это обязательно сделаю…

Меня оборвала сирена. И я догадался, что это значит. Новый Илион — атакован.

Глава 17. Побег во время чумы

Сирена вопила так истошно, будто в Илионе собрали тысячу ведьм и одномоментно сжигали заживо… рано, это слишком рано, — расстроилась Крылова. И как теперь прорваться через КПП на мосту? Там, наверное, уже разворачивают пулемет — продырявить колеса ее Нивы.