Ковыль-трава на Куликовом поле
Шрифт:
Напомним, что представители зародившегося в XVIII веке механистического «географического детерминизма» считали, что разнородность природных условий в различных частях Земли — главная причина, определявшая специфику общественно-исторического развития населения отдельных регионов. Географическое положение, почвенно-растительные условия, климат, реки и т. д. могли, по их мнению, непосредственно определять общественно-историческую сущность различных племен и народов, политику их государственных объединений, характер и чувства людей, сам «дух народов».
Различаются два главных направления «географического детерминизма»: от английского историка и социолога XIX века Бокля и от французского мыслителя-энциклопедиста XVIII века Монтескье. Первое
Второе — относительно прогрессивное — направление географического детерминизма развивалось в трудах русских историков С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, географа Л. И. Мечникова и др. Несмотря на методологические ошибки, в их работах приводятся интересные факты и обобщения, касающиеся влияния природной среды на различные стороны хозяйственной деятельности восточных славян. В их трудах указывается на необходимость бережного отношения к природе, на важную роль климата в развитии хозяйственной деятельности человечества.
Еще А. С. Пушкин писал: «Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу» [72] .
Не отрицая непосредственного влияния природной среды на психологию и физиологию человека, Г. В. Плеханов подчеркнул и выдвинул на первый план ее опосредованное влияние «на состояние общественных производительных сил и, через них, на все вообще социальные отношения людей, со всеми их идеологическими надстройками» [73] . «Зависимость человека от географической среды из непосредственной превращается в посредственную. Географическая среда влияет на человека через общественную», развивающуюся «по своим собственным внутренним законам» [74] .
72
Пушкин А. С. Соч.: В 1 т. М., 1984. С. 489.
73
Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. М., 1956. Т. I. С. 436.
74
Там же. С. 688–689.
Это, конечно, не означает полного исчезновения прямого влияния природной среды на общество, что иногда утверждается на основе представления о несопоставимости темпов относительно быстрого развития социальных процессов и медленных темпов изменения некоторых природных явлений. Ведь иногда природа демонстрирует ускоренное, даже скачкообразное развитие. Например, климатические колебания, вызывающие резкие похолодания или потепления, переувлажнения или усыхания обширных территорий, бывают столь быстрыми, что общество не всегда успевает на них отреагировать должным образом. Если подобные явления мы наблюдаем сейчас, то можно представить, насколько более значительное воздействие оказывала динамика природы на общество в прошлом.
У читателя может возникнуть мысль, что автор слишком далеко отходит от основной темы книги. Но это не так: рассматриваемые здесь вопросы имеют прямое отношение не только к миграции кочевников, но и к самой Куликовской битве. Классики марксизма-ленинизма, выдвигая на первый план социальный фактор, всегда учитывали географическую
Вскрывая причины замедленного развития Германии в прошлом, Ф. Энгельс писал в книге «Революция и контрреволюция в Германии»: «Причин такой отсталости германской промышленности было много, но достаточно указать две из них, чтобы ее объяснить: неблагоприятное географическое положение страны, ее отдаленность от Атлантического океана, который превратился в большую дорогу для мировой торговли, и непрерывные войны, в которые вовлекалась Германия и которые с XVI века и до последнего времени велись на ее территории» [75] .
75
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8. С. 8–9.
Если положение Германии в центре Западной Европы, удаленной от Атлантики всего лишь на несколько сот километров и имевшей широкий выход к Балтийскому морю, тормозило ее экономическое развитие, то для Северо-Восточной Руси географический фактор имел гораздо более серьезное значение. Расположенная в континентальной лесной глуши Восточной Европы, она была в значительной мере отрезана от активных путей мировой торговли и обмена информацией. После монголо-татарского нашествия Русь надолго потеряла всякую связь с южными морями, с такими важными центрами культуры того времени, как Византия.
К. Маркс в статье «Поражение правительства по финансовому вопросу. — Извозчики. — Ирландия. — Русский вопрос» писал, что «стремление подчинить себе Византийскую империю», относящееся еще к политике Киевской Руси X века, «обусловлено ее историческим прошлым, ее географическим положением, необходимостью для нее иметь открытые гавани в Архипелаге, как и в Балтийском море, если она хочет удержать свое верховенство в Европе» [76] . Вот яркий пример влияния географического фактора на политику Русского государства, издавна стремившегося вырваться из континентальной изоляции к морским путям развития мировой торговли и культуры.
76
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 9. С. 238–239.
Вначале интуитивно, а затем все более осознанно к этому стремились и кочевые народы, населявшие изолированную от морей и океанов степную зону Евразии. На протяжении многих веков и даже тысячелетий их путь на восток, к манящим морским берегам, был блокирован могучими китайскими государствами и империями. Покорить оседлое, крепко державшееся за землю население этих районов удалось лишь Чингис-хану.
Сравнительно более легким представлялся путь на запад, по привычным кочевникам степным просторам Евразии. Обитавшие здесь местные скотоводческие племена не могли серьезно противостоять движению более организованных орд из Центральной Азии. В кровавых битвах они сметались с пути или вовлекались в общее направление потока. Но и здесь кочевников ждало разочарование. Дойдя до западного предела степей, выклинивающихся на Дунайских равнинах, они не достигли заветной цели. До манящего края земли, где волны «последнего моря» отражают лучи заходящего солнца, было еще далеко. Идти дальше па запад кочевники не могли, так как они не в силах были далеко и надолго оторваться от степей — пищевой базы своего скотоводческого хозяйства. В этом отношении государства Западной Европы оказались в более выгодном положении по сравнению с Киевской и Северо-Восточной Русью, расположенными вблизи степных дорог воинственных кочевников.