Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой
Шрифт:
— Разумеется, покажу! — воскликнул фамильяр и… дотронулся до меня кончиком крыла. — Будущей хозяйке нужно все знать об этом поместье! Ах, я так счастлив!
— Дрангур!
— Тебе стоило бы переодеться, Олли! В конце концов, это же просто неприлично!
Глава 22
— Дрангур! — рявкнул ректор, и фамильяр наконец соизволил церемонно поклониться.
Что я знала о фамильярах? Выходило, что не так уж много, о них совсем чуть-чуть рассказывали на занятиях по существознанию. Фамильяры…
Разумеется, выгонять фамильяра никому и в голову не приходило: это же не полтергейст, от которого одни проблемы! Фамильяры защищали свои семьи и помогали им во всем, становились родными в прямом и переносном смысле.
Пока мы шли по коридору, пока поднимались по лестнице, я исподтишка пыталась оглядеться. Все вокруг было… странным. Я не смогла бы описать, почему именно мне так кажется. С одной стороны — обычный особняк (если, конечно, такой роскошный и богатый дом можно назвать обычным), с другой — что-то здесь было не так. Я не могла описать это другим словом, кроме как «ветхость». Что-то было не так, что-то было странным. Как будто передо мной был накрытый нарядной белой скатертью насквозь гнилой стол.
Что за глупости лезут в голову!
В ванной я налила воды из кувшина в таз, стоящий на резном столике, и с наслаждением умылась. Да, глупо, говорят, что вредно умываться чаще раза в день, от этого кожа стареет. По крайней мере, так считала Лаура Уортон, я подслушала краем уха ее разговор с подружкой. Но какое мне дело до молодости кожи?
Дрангур ждал меня у двери ванной.
— Вы ведь не совсем человек, Уннер? — будничным тоном спросил он, пока вел меня, по его словам, в столовую.
Я споткнулась. И упала бы, если бы аккуратные когтистые руки меня не подхватили.
— Это неправда!
— Правда, я фамильяр и чувствую такие вещи.
Во имя всех святых!
— Это… — Я замерла. — Я выросла в деревне, среди людей и…
— Почему вы так испугались? Нет ничего плохого в том, чтобы быть…
— Тише!
И так круглые совиные глаза стали еще больше и еще желтее.
— Не говорите этого ректору Стортону, прошу! Иначе… иначе…
Меня затрясло, когда я представила, что случится, если кто-то в столице или в академии узнает мой секрет.
«Отродье низвергнутых! Дурная кровь! Ей место не среди людей, а в…»
— Уннер! Вы почему так испугались? Ну вот, и я испугал невесту Олли! В первую же минуту. Уннер!
— Я не его невеста, — проговорила я. — Пожалуйста, не говорите ничего…
— Тогда он круглый дурак, — отрезал фамильяр. — С детства был… слишком вдумчивым.
— Слишком вдумчивым? — эта неожиданная характеристика удивила меня так сильно, что я даже перестала трястись от страха.
— Да, знаете ли, слишком много думал, прежде чем сделать. Помню, решил он как-то залезть на дерево и…
— О чем вы там шепчетесь? — прозвучал за моей спиной
Он уже успел надеть мантию и сейчас выглядел вполне прилично — для чудовища, ширина плеч которого почти не уступала ширине коридора.
Я скосила взгляд на Дрангура и была уже готова к тому, что он расскажет, все расскажет ректору Стортону, и тогда у меня не будет никакого будущего, не будет уже ничего, но…
— Я рассказывал Уннер о том, как ты однажды собрался залезть на дерево и…
— Вот уж хватит! — рыкнул ректор Стортон, подходя ближе. — Уннер, раз уж вы оказались в этом доме, вот несколько правил: не распространяйтесь о том, что вы здесь видели и слышали и ни при каких условиях не ходите в западное крыло.
— Нехорошо скрывать от своей невесты тайну своей…
— Дрангур! К тебе у меня всего одна просьба: держи. язык. за. зубами.
— Ну и пожалуйста, — насупился Дрангур, скрестив руки на груди. — Совсем одичал. Жениться тебе надо! Давно! Вот твой дедушка — умный был человек, женился в семнадцать. Столько лет душа в душу, приятно вспомнить. Пятеро детей! А ты что? Когда я уже твоих малышей понянчу? Я пятнадцать столетий живу в роду Стортонов, но такой позор вижу в первый раз.
Ректор Стортон закатил глаза, глухо рыкнул и посмотрел на меня.
— Уннер, вы, кажется, были голодны. Пойдемте в столовую.
Он неожиданно предложил мне локоть, как… как леди предлагают локоть на балу или на прогулке.
— А что находится в западном крыле? И почему мне нельзя туда ходить?
— А вы собирались?
— До того, как вы запретили — и мыслей таких не было, — честно ответила я.
Ректор засмеялся, громко, раскатисто.
— Адепты, — наконец сказал он. — Вы не меняетесь. Смею напомнить, что мой дом — не академия, где можно и даже нужно облазить каждый угол. Я прошу лишь уважения к своей жизни. Вы и так узнали сегодня… слишком много лишнего.
Уважения, как же. Вдруг он прячет в западном крыле доказательства того, что убил ректора Тернера? Кстати, давно его не видно и не слышно, моего призрачного навязчивого компаньона.
Мы вошли в небольшую столовую, заполненную теплым светом волшебных огней. Стол был накрыт белой скатертью и сервирован… на двоих.
— Дрангур, — обернулся ректор Стортон. — Ты не поужинаешь с нами?
— Как я могу мешать двум сердцам…
— Дрангур.
— У меня дела, — мгновенно посерьезнел он и с коротким поклоном… исчез.
— Фамильяры, — покачал головой ректор Стортон, отчего его внушительная грива взметнулась. — Присаживайтесь, Уннер.
Во имя всех святых и низвергнутых! К чему столько вилок рядом с моей тарелкой? Их… семь?
— Ректор Стортон, сэр. А где же… все остальные?
— Какие — все остальные? — спросил он, обойдя стол и становясь напротив меня. Рядом с его тарелкой вилок было столько же, но ректора Стортона это, кажется, ничуть не волновало.
— Вы… ваша семья.
Не может же он в самом деле жить один? Где его родители, сестры и братья, тетушки и племянницы, в конце концов?