Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Солейн Анна

Я засмеялась, так глупо прозвучали его слова.

— Только не говорите мне про это.

— Почему? Вы очень красивы. Хотя я и не должен замечать, вы ведь адептка.

Глава 27

Ректор Стортон считает меня красивой? Слышать это почему-то было приятно. Можно было притвориться, что это сказано просто так. Просто мужчина сказал мне комплимент. Как будто я обычная девушка. Как Лаура, например, или Ирма.

Ну и глупости лезут в голову!

— Грубить, значит, можно,

а называть красивой — нельзя?

Хотя учитывая повязки на лице, вопрос красоты в данный конкретный момент оставался открытым: если мне обожгло лицо кипятком… представляю, что сейчас происходит с моей кожей.

Внезапная мысль пробрала до самых костей.

А что, если я теперь никогда не смогу видеть? Хотелось снять с лица повязки и немедленно проверить, но было страшно.

Неожиданно ректор Стортон рассмеялся.

— Грубить Танг, это обязанность ректора.

— В каком смысле?

— Так говорил мой предшественник, Бен. Бен Тернер.

— Вы знали ректора Тернера?

— Разумеется.

— А что с ним случилось? — затаив дыхание, спросила я.

Ответил ректор Стортон после долгой паузы:

— Хотелось бы мне знать, Танг. Очень хотелось.

Как это понимать? Что ж, в отличие от призрака, ректор Стортон умеет врать — нельзя забывать об этом.

Он замолчал и погладил меня по руке. Только сейчас я осознала, что его широкая покрытая шерстью лапа все это время касалась моей ладони, только очень мягко, едва заметно. Твердый палец с острым кончиком когтя прошелся вдоль тыльной стороны ладони до самого запястья, а затем — обратно вверх, к костяшке указательного пальца.

От этого меня пробрало дрожью.

Я тут же отдернула себя и запоздало осознала, что лежу… в его кровати? Во имя всех святых, надеюсь, это хотя бы гостевая спальня! Какой стыд.

Должно быть, ректор Стортон подумал о том же, потому что я услышала, как он встает.

— Не смею больше вам досаждать, адептка. Отдыхайте, набирайтесь сил. Если что-то будет нужно — позовите Дрангура по имени, он…

— Нет! — Я вцепилась в широкую лапу изо всех сил. — Не оставляйте меня тут одну!

Это прозвучало жалко, но я ничего не могла с собой поделать, от страха меня почти начало потряхивать. Темнота, невозможность видеть и…

Ребята в деревне однажды решили так пошутить. Подкараулили меня вечером, накинули на голову пахнущий мукой мешок, связали веревкой руки и ноги, а потом решили закинуть в море.

«Если выплывет — значит, она точно отродье низвергнутых», — сказал Рыжий Колин.

До моря они меня недонесли — испугались, что попадет от старосты, и передумали, но развязывать тоже побоялись. Так и бросили посреди дороги, где я пролежала до самого утра без возможности освободиться. Еще и ливень пошел — сейчас я понимала, что это, видимо, я сама его вызвала. Хорошо еще, что не подожгла веревки! Та ночь была самой страшной в моей жизни, а криков моих никто из взрослых не слышал из-за разыгравшейся бури.

—

Танг… Танг, вы вся дрожите, с вами все в порядке? Во имя всех святых, Танг! Успокойтесь, я никуда не ухожу.

Макушки коснулась огромная тяжелая лапа, вторую я сжала пальцами, как тисками. Скоро мне будет за это стыдно, но сейчас я вряд ли могла соображать.

— Простите. Я просто… просто…

— В детстве я тоже боялся темноты, Танг, — мягко ответил ректор Стортон. — В этом нет ничего стыдного. — Он помолчал. — Танг, дышите. Вместе со мной, медленно. Иначе сейчас затопите все поместье. Или сожжете. Сколько же в вас магии? Клянусь фундаментом этого дома, даже во мне меньше!

Я изо всех сил старалась успокоиться, потому что — нельзя, чтобы ректор Стортон все обо мне понял.

— Вот так, хорошо. Давайте… давайте я вам кое-что расскажу. Вы, кажется, спрашивали про Драконью землю?

— Там правда живут драконы?

— Ну разумеется.

Кровать сбоку от меня прогнулась — видимо, ректор Стортон решил сесть, чтобы не стоять, скорчившись, пока я упрямо не хотела его отпускать. Как же стыдно!

— Давным давно на острове жили люди, которые могли находить общий язык с драконами.

— С драконами? Они существуют? Правда?

— Разумеется, Танг, не перебивайте. Так вот, когда-то на острове жили драконы и люди, которые умели находить с ними общий язык. Они называли себя огненным племенем и жили в горах. Однажды король, если я не ошибаюсь, это был Карл Шестой Горбатый, решил объявить огненному племени войну, потому что те не хотели платить налоги и подчиняться короне. И вообще представляли собой угрозу — один дракон стоил целого полка в бою.

— И что?

— После долгой и кровопролитной войны люди из огненного племени ушли с острова, а вместе с ними и драконы. Обосновались за морем, на земле, которую назвали Драконьей.

— И ваши родители к ним плавали?

— Пытались, — после паузы ответил ректор Стортон. — Видите ли, даже сейчас они не желают иметь ничего общего с людьми Острова. С нами, то есть. Корабль моих родителей не пустили даже в гавань.

— А откуда тогда инфекция?

Ректор Стортон засмеялся.

— А вот этого, Танг, я вам не расскажу. И… — Он громко зевнул. — И не просите.

Я помолчала.

— Люди часто боятся того, что не понимают. Драконов, например. Или русалок.

Во имя всех святых! Ну кто же дернул меня за язык!

Ректор Стортон засмеялся.

— Русалок стоит бояться. Они утопили огромное количество кораблей. Если верить трактатам, русалки являются существами весьма злобными и — вот уж проклятое сочетание — исключительно одаренными магически. Не говоря уже об их способности к любовным чарам и проклятьям. Хорошо, что сейчас они даже не приближаются к острову, и только морякам стоит опасаться. Поверьте, Танг, русалки — злобные твари, одни из немногих, кого нужно уничтожать без малейших сомнений. Воистину отродья низвергнутых.