Красная роса (сборник)
Шрифт:
депутатов было всего шестьдесят два человека. И все же ведущей силой в Совете стали
большевики, так как за ними шли рабочие массы. И как ни хотелось этого меньшевистско-
эсеровской верхушке, по инициативе большевиков рабочие обезоруживали полицию,
обезвреживали остатки царских бюрократических органов, создавали отряды народной милиции.
Почти на всех предприятиях города был установлен восьмичасовой рабочий день, создавались
фабрично-заводские комитеты.
Рядом с
буржуазно-помещичьи организации, с ними смыкались и меньшевистско-эсеровские лидеры
городского Совета рабочих депутатов. Буржуазные и мелкобуржуазные националистические
партии в начале марта создали буржуазную Центральную раду. Центральная рада по основным
вопросам поддерживала Временное правительство.
«Мы, большевики, вышли из подполья. Словно веселый зимний праздник пришел на улицы
Киева. С красными бантами ходили мы по Крещатику. Павлусь, Верочка и я, как маленькие,
держались за руки, шагали по середине улицы. Только подошли к Бибиковскому бульвару, а
оттуда манифестация — черносотенцы с царскими портретами, с «Боже, царя храни…». Вот тут-то
мы и не выдержали.
«Бей царских приспешников!» — крикнул Павлусь и первым бросился навстречу
манифестации. Она была немногочисленна, люди шли с опаской, видимо чувствуя неуместность
своего появления на киевских улицах. Вскоре «Боже, царя храни…» захлебнулось, манифестация
рассеялась, черносотенцы-монархисты, как крысы, разбегались по щелям.
Павлусь схватил за грудки какого-то бородатого пана.
— Сумасшествие! — крикнул он. — До чего ты опустился, за что цепляешься?
— Не сын ты мне, ты предатель, сгинешь, аки обры, от красной заразы.
Сын скрестил оружие с отцом. Павлусь хорошо знал, чем дышит отец. А тот, видимо, только
теперь увидел, какую «птицу» вскормил в собственном гнезде.
— Отец, ты старый человек, ты немало делал зла людям, опомнись, еще есть возможность
делать им и добро…
— Без самодержавного скипетра не приемлю… Сколько хватит сил, буду бороться… Тебя —
не зову… Кто тайно встал на каинову дорогу — недостоин доверия и отцовского прощения…
Он выскользнул из рук сына, отошел в сторону.
— Не нужны мне ни твое доверие, ни твое прощение! — крикнул вслед отцу сын. — Мир
раскололся пополам — и у каждого своя дорога.
Прирос Павлусь сердцем к семье Софьи Гавриловны. Вскоре мы с ним стали
красногвардейцами. Еще какое-то время вертел я «американку», печатал большевистскую газету
«Голос социал-демократа», а затем Софья Гавриловна приказала разыскать Василия Назаровича
Боженко, и стал я с тех пор вооруженным красноармейцем. В Киеве в то время насчитывалось
около
Красная линия здесь снова прерывалась, я, вздохнув, пробегал глазами строчки, улавливал
то основное, о чем в них говорилось, и этого было достаточно, чтобы понять, почему Оленка не
подчеркнула эти строчки. С подробностями рассказывал Поликарп о тех сложных и даже
непонятных событиях, которыми киевляне жили весной и летом накануне великих перемен.
Рассказывал, как большевики неустанно, решительно завоевывали на свою сторону рабочих,
солдат, трудящихся города, как умело и последовательно разоблачали антинародную политику
буржуазии и буржуазно-националистических партий и их органов, как организовывали молодежь
города, которая не колеблясь стала верным и надежным их помощником. Не забыл Поликарп
вспомнить и о собрании инициативной группы, готовившей почву для создания молодежной
коммунистической организации. На этом собрании выступал киевский большевик Савельев,
который был делегатом от Киева на большевистском совещании в Петербурге и слушал
выступление Ленина, а вернувшись домой, охотно рассказывал киевлянам о ленинских
Апрельских тезисах.
Июльские события в Петрограде незамедлительно отозвались в Киеве. Центральная рада
сомкнула свои усилия с Временным правительством в борьбе против социалистической
революции. В июле восстали солдаты полуботковского полка, но были разгромлены, это
прозвучало сигналом к разгрому большевистских организаций. Контрреволюционеры разгромили
Киевский комитет РСДРП, Центральное бюро профсоюзов, киоск газеты «Голос социал-
демократа», арестовали нескольких членов большевистского комитета…
«Наступили очень трудные дни: в воздухе пахло войной, большевики начали готовить
красногвардейские отряды и всех рабочих к будущим решительным боям против
контрреволюции. Настроение у меня было боевое, а тут произошло событие, которое я пережил
очень тяжело, хотя и не подал виду…
Среди арестованных большевиков была и Софья Гавриловна. Ее арест стал для меня
тяжелым ударом, я почему-то был уверен, что с ней жестоко расправятся. Но вскоре ей удалось
вырваться на свободу. Прокурор киевской судебной палаты при Центральной раде не нашел
достаточных доказательств ее враждебной деятельности. Это был необычный вечер,
исполненный счастья и драматических переживаний, один из тех, что никогда не забываются.
Собрались в доме Софьи Гавриловны мы вчетвером, все свои, радости от встречи с хозяйкой не
было границ. Софья Гавриловна сдерживалась, но тоже была взволнованна и счастлива. И тут,