Красная роса (сборник)
Шрифт:
человеком, который может безбоязненно возвращаться домой в любое время дня и ночи.
Все же она не сразу решилась нажать на черную кнопку. Даже самой кожей тела интуитивно
ощущала, что никакой документ об образовании, никакое право на независимость не спасут ее
от неприятности. Матери она не боится, но вот Иосиф Прекрасный!
Ох, этот Иосиф, этот Осип Иванович. Этот маэстро и композитор Осип Касалум!
Осип Иванович, смогла определить Инесса, еще пребывая в восьмом или
принадлежал к тем деятелям культуры, которые сами о себе формируют общественное мнение и
сами же определяют свое место в общекультурном процессе. Он, правда, мастерски
аккомпанировал на аккордеоне, баяне и даже на обычной гармошке-«тулке» певцам и поэтому с
незапамятных времен принадлежал к составу исполнительского коллектива концертного бюро.
Кроме того, он когда-то при каких-то обстоятельствах сложил несколько песенок, которые кем-то
и где-то исполнялись «на людях». Это и дало ему основание, не пряча глаз, представляться
звонким титулом композитора-концертмейстера.
Инесса ни разу не слышала песен композитора Касалума — ни по радио, ни в исполнении
кого-нибудь из певцов, кроме одной, следует сказать небесталанной, песенки, которая, к
сожалению, была популярна только в их доме. Осип Иванович имел немало друзей. Они так же,
как и композитор, были достаточно славолюбивыми. Осип Иванович был гостеприимным
хозяином, приглашал своих соратников по культурной ниве в собственный дом. Празднование
триумфа, собственно, начиналось до этого в какой-нибудь из так называемых забегаловок, но
для того, чтобы развернуть его в заметное событие, не хватало мелочи — «капиталовложений»,
как удачно определял эту ситуацию сам Осип Иванович.
Мать встречала и мужа, и гостей без особого энтузиазма, щурила глаза и кривила уста,
презрение и гнев выражала откровенно, но это не замечалось. Наоборот, хитрющие и развеселые
Касалумовы дружки делали вид, что в дверях не на терновую ограду наталкивались, а что им под
ноги стелились охапки роскошных роз и лавровых венков.
— Свет Ольга Павловна! — выкрикивали они. — Хоть бейте, хоть ругайте, хоть повешению
предайте, хоть свершите отсечение глав преклонно-повинных с помощью секача-гильотины, но
не закрывайте дверей, не выслушав…
Сколько помнит Инна, именно этой тирадой начинали неофициальный концерт коллеги
Касалума, и хотя даже дураку нетрудно было понять пустозвонство и банальность явного
шутовства, но мать постепенно «распогоживалась», отступала в сторону, и сквозь завоеванную
дверь протискивались «деятели искусств», срывали с голов шляпы, по очереди прилипали
мокрыми губами к безвольной материнской руке и хвастливо выкрикивали
— Славная-преславная наша княгиня Оленька Павловна! Если бы вы только могли слышать
нас сегодня! Как божественно звучал бархатный голосина нашего будущего заслуженного… Как
превзошел самого себя неизменный и незаменимый маэстро композитор Осип Касалум!..
Осип Иванович считал возможным и самому откликнуться простуженным басом:
— Что правда, Оленька, то правда, мои друзья хотя и преувеличивают, но не врут… Звучал!
Да, Касалум звучал сегодня как никогда.. Поэтому не могли не зайти…
Говорят, что лесть и солнце пригревают так, что лед на сердце человека тает. Наверное, это
так. Мать начинала улыбаться, затем уже наигранно укоряла и распекала льстеца Касалума.
Почувствовав перемену в настроении жены, Касалум подмигивал сообщникам. И те быстренько
импровизировали домашний хоровод.
Повзрослев, Инесса осознала простую истину: Осип Иванович заявлялся со своими
дружками водить хоровод именно в те дни, когда мать получала переведенные ей за дочь
алименты.
Родного отца Инесса не знала, родители развелись еще в то время, когда ребенку было
всего лишь несколько месяцев, поэтому замена одного отца другим обошлась для нее
безболезненно. Осип Иванович вошел в ее жизнь, едва она начала что-либо осознавать, поэтому
и называла его отцом и долго не могла понять, почему она не Осиповной пишется в школьных
списках, а Ивановной и почему фамилия у нее не отцовская и не материнская. Мать легко ее
убедила, что бывает и такое, когда каждому члену семьи дают не только разные имена, но и
разные фамилии, ведь и сама она тоже пишется Буржинской, и ничего в этом странного, даже
красиво получается — в одном доме столько разных фамилий.
О том, что Осип Иванович ей не родной отец, узнала случайно, когда подслушала упреки
матери опьяневшему мужу, который бессовестно зарился на дочкины алименты. И до этого она
не любила Касалума, а с тех пор он стал ей просто противным. Когда же она спросила о том,
родном отце, мать на нее ополчилась: не смей так говорить, у тебя нет другого отца! И только со
временем вынуждена была признаться: у Инессы был другой отец. Не только был, но где-то и
живет себе, но он не стоит того, чтобы о нем думать и вспоминать. Он оказался нехорошим
человеком, зверем в человеческом облике, даже страшнее зверя, так как дикий зверь не
отказывается от собственных детей, до конца за них борется, а он отказался, безжалостно
отбросил маленькую дочь, променял ее на собственные прихоти, окопался в своей глуши, как