Красные дни. Роман-хроника в двух книгах. Книга вторая
Шрифт:
Миронов. Прошу разрешить конвой в 150 человек.
Смилга. Хорошо, возьмите 150 человек и приезжайте немедленно.
Миронов. Прошу поставить в известность 23-ю дивизию, что я вызываюсь в Пензу... Только вам, как человеку, которому я глубоко верю, товарищ Смилга, я поручаю себя.
Смилга. Выезжайте немедленно. Вполне уверен, что все недоразумения разрешим. Спешу на аппарат. До свидания...
Через некоторое время телеграфист отбил в Пензу дополнительно: «Тов. Миронов ушел и просил сказать, что с его гибелью погибнет Южный фронт... А вот тов. Скалов просит сообщить,
Смилга. Пусть Скалов приезжает вместе с Мироновым. Знает ли Скалов разговор?
Телеграфист. Все знает.
Смилга. Хорошо. Ждем...
Все, слава богу, утряслось. Повеселели глаза у Миронова. Сказал Булаткину мягко, осевшим голосом:
— Едешь со мной. Все уладим. Распорядись там насчет конвоя...
Казаки комендантского эскадрона начали седлать лошадей. Засыпали овес в переметные сумы, подтягивали подпруги. Ехать в седлах собирались вроде до Рузаевки, а там — поездом.
Миронов с Булаткиным и Скаловым пили утренний чай у открытого окна, переговаривались. Волнение спадало.
Влетевшая в окно оса пожужжала вокруг самовара, словно определяясь среди незнакомых предметов и запахов, и уверенно влетела в опустевшую фаянсовую баночку из-под пчелиного меда. Там, на самом дне, еще обсыхала сладкая сахаристая корочка.
— Чует, окаянная, куда ей надо, — засмеялся Булаткин благодушно.
— Лето кругом. Благодать, — вздохнул Миронов. — Глаз бы не отрывал от этих лесов, от земного цветения. А тут...
— Лето... — подтвердил и Скалов.
Внезапно к вагону прискакал Михаил Данилов на запаленном коне — он ездил с нарядом в Рузаевку, его все ждали. Вбежал в вагон, не похожий на себя от злобы; от его беспечной улыбчивости и следа не оставалось. Миронов еще от стола понял, что на станции не все ладно, поднялся навстречу.
— Так что ж, Филипп Кузьмич, насмехаются над нами, что ль?! — закричал Данилов, минуя уставные правила. — Там ни черта не знают, ничего слухать не хотят! Этот комендант станции... св-волочь, Мурашов! Я, говорит, вас обязан арестовать, а не вагоны вам выделять!
— Что-о? — почернел от гнева Миронов.
— Там был еще один политработник с Восточного фронта, проездом, товарищ Муралов, так он выслушал нас, говорит: надо поезд Миронову предоставить, а тот — нет, и все! И отбил, гад, телеграмму прямо в Серпухов, что Мироиов-де самовольно требует состав!
— Как это так самовольно? Телеграмма же! — выругался Булаткин. — И точно сказано было: не вошь точит, а гнида!
Миронов молча оглядел присутствующих, сдерживая бешенство, спросил Михаила со скрытой издевкой:
— Говоришь, Данилов, что приезжий политотделец советовал вагоны Миронову дать? Видишь, со стороны оно видней! A-а, св-воло-чи, заговорщики проклятые, что делают, а?! Там, под Тамбовом, кровь рекой льется, а им хоть бы что, хоть трава не расти!
Он сорвался.
Вызвал адъютанта Соколова, приказал созывать митинг к выступлению на фронт.
— Вы не должны этого делать, товарищ Миронов, — перешел на служебный тон Скалов. — Это будет мятеж.
— Все, все! Разговоры окончены! — закричал Миронов. —
— Товарищ Миронов... — увещевал Скалов. — Так же нельзя!
— Митинг, немедля! — словно в истерике закричал Миронов.
ДОКУМЕНТЫ
По телеграфу. Военная
Пенза
Члену РВС Республики гражданину Смилге И. Т.
Копия: Всему трудовому русскому народу
От лица подлинной социальной революции заявляю: Первое — не начинайте со мною и корпусом вооруженной борьбы, ибо платформа наша приемлема: вся власть — народу в лице подлинных Советов крестьянских, рабочих и казачьих депутатов, избранных на основе свободной социальной агитации всеми трудящимися.
— Первый выстрел принадлежит вам, и, следовательно, первую каплю крови прольете вы.
— Доказательством того, что мы не хотим крови, служит то, что в Саранске остаются все коммунисты на местах.
Мною арестованы две недели назад два коммуниста за организацию покушения на мою жизнь — Букатин и Лисин, — но и в этом случае я их освободил бы, если бы не знал, что на совести этих бывших уголовных элементов лежит много невинно пролитой крови населения слободы Михайловки. С первым выстрелом с вашей стороны они будут расстреляны, как элемент, способствовавший восстанию на Дону и грязнивший партию коммунистов...
Если на этих пунктах соглашения возможны, КЛЯНУСЬ, что генерал Деникин будет разбит и Социальная Революция спасена. Если нет, погибла она и погибло преждевременное, уродливое явление — коммуна и ее вдохновители...
Донской корпус ждет от вас политической и государственной мудрости, чтобы общими силами разбить Деникина. Но если он [корпус] доберется до фронта, он сделает это один!
Командующий Донским корпусом
Гражданин Усть-Медведицкой станицы Ф. Миронов.
24 августа 1919 г. [27]
ПРИКАЗ
Председателя РВС Республики № 150
12 сентября 1919 г.
Бывший казачий полковник Миронов одно время сражался в красных войсках против Краснова. Миронов руководствовался личной карьерой, стремясь стать донским атаманом.
Когда полковнику Миронову стало ясно, что Красная Армия сражается не ради его, Миронова, честолюбия, а во имя крестьянской бедноты, Миронов поднял знамя восстания.
27
ЦГАСА, ф. 430/24406, оп. 1, д. 1. л. 23.