Красные дни. Роман-хроника в двух книгах. Книга вторая
Шрифт:
Получается приказ РВС об эвакуации мобилизованных в Липецк. Казаки заволновались. Приехал Миронов, успокоил их, устроил грандиозный митинг. В его речах я уловил желание идти навстречу коммунистам, работать с ними в дружбе и согласии. Вспомнил он, как оскорбили его усть-медведицкие коммунисты, как «ликвидировали» его и обвинили в контрреволюционности. Высказал надежду, что этого больше не будет, и с вновь присланными товарищами коммунистами он разобьет Деникина и проч. (...)
Переехали в г. Саранск, приехал туда и Миронов. Первые дни все было хорошо. Затем между Мироновым и Лариным начал намечаться раскол. Оказывается, тов. Ларин в прошлом участвовал в резолюции, выражавшей недоверие Миронову, в результате чего Миронова
Начались разногласия, тов. Миронов стал как туча.
Видя скверное настроение Миронова, неопределенность положения и начавшуюся политику «кумовства» политического отдела под руководством тов. Рогачева, я пошел к Миронову.
Он был не в духе. «Тов. Ефремов, — говорит он. — Вы, коммунисты, скажите ради создателя, почему вы не даете определенных отпоров «прогоревшим» политикам, почему затягивается формирование корпуса? Если вы мне не верите, скажите мне прямо, я уйду, не буду мешать, но вы держите меня в заключении и неизвестности. Меня услали на Западный фронт, это была ссылка. Я смирился. Теперь позвали меня, и в результате — ссылка опять, в Саранск. Вот что делают коммунисты. Я знаю, кто это делает. Кажется, остается только застрелиться».
На одном из собраний, собранном политотделом дивизии, произошел грандиозный скандал, в котором некрасивую, скажу — мерзкую роль сыграл тов. Рогачев и другие «хоперские коммунисты». Все это произошло в присутствии тов. Миронова.
На это собрание следует обратить серьезное внимание, оно окончательно раскололо даже политических работников на две стороны и положило окончательную пропасть между Мироновым и политотделом.
Назрел серьезный конфликт. Я встревожился и решил ехать в Козлов. Предварительно, для ознакомления с настроениями и мыслями тов. Миронова, зашел к нему. Он был мрачен, возмущался и волновался. Я успокаивал его и сказал, что понимаю все, что здесь делается, еду в центр и постараюсь там разъяснить создавшееся положение.
Миронов спрашивает: «Вы куда? В РВС Южного фронта? Ничего не выйдет...» и т. д. «К Троцкому не надо, только — к Ленину!»
Я уехал в Козлов: тов. Миронов оказался прав, я успеха не имел.
...Революционные массы казачества и крестьянства, чувствуя к себе недоверчивое отношение политотдела, пошли за Мироновым. Политотдел не понял масс, не мог привлечь их на свою сторону, оттолкнул их от себя, и массы бросились к Миронову. Его операция, если таковая была, имела успех [31] .
31
ЦГАОР. ф. 1235. оп. 82, д. 15, л. 370-374
Из газеты «Красный пахарь», № 201
За что судят Миронова
Миронову предъявляется обвинение в неоднократных выступлениях на митинге в г. Саранске, а также в пути следования из Саранска к месту расположения 23-й дивизии с открытой агитацией против существующей Советской власти... причем в своей агитации Миронов пользовался разжиганием национальной розни, называя нынешнее правительство «жидо-коммунистическим», употребляя такие же приемы против вождей Красной Армии в лице т. Троцкого.
В устройстве собрания в г. Саранске 22 августа 1919 г [32] . без ведома РВС корпуса, на котором заявил, что самовольно выступает на фронт, призывал к тому же всех красноармейцев, поименно спрашивая по этому вопросу командиров, а в заключение объявил арестованными присутствующих на митинге коммунистов... [33] В выпуске печатных и письменных воззваний, в которых он открыто призывает свергнуть
В издании приказа по корпусу о выступления из г. Саранска, после того как ему такое выступление РВС Республики было, безусловно, воспрещено; в проведении этого приказа во исполнение, при безусловном знании, что он в этом случае объявляется вне закона.
32
Дата ошибочна, фактически собрание было 24 августа.
33
Коммунистов Миронов нс проследовал и не арестовывал.
В расхищении народного имущества, выразившемся в безотчетном расходовании денежных сумм и запасов продовольствия.
В вооруженных стычках во время следования из Саранска к месту расположения 23-й дивизии с советскими войсками, причем с той и другой стороны были убитые и раненые. В порче телефонных проводов во время этого следования.
В попытке к бегству во время задержания его и его отряда корпусом тов. Буденного.
ПРИКАЗ
Председателя Реввоенсовета Республики М 15!
17 сентября
...Чрезвычайной следственной комиссии в составе: председателя Д. Полуяна и членов тт. Анисимова и Поспелова присваивается право Чрезвычайного трибунала по делу о контрреволюционном восстании Миронова и группы его сторонников против рабоче-крестьянской власти.
Трибуналу приступить к делу немедленно по завершении предварительной работы.
Председатель РВС Республики Троцкий.
8
В уездном Балашове, штабной колыбели многострадальной 9-й армии, знавшей измены Носовича, Ковалевского и Всеволодова, крах нынешней летней кампании, наконец-то забушевали страсти возмездия и справедливого выяснения причин. Стало тесно вдруг от конвойных войск, разного рода приезжих «советников» и «экспертов», в числе коих оказался по странности и член Ревтрибунала Республики Крыленко, которого почему-то не допустили на этот раз к прямым своим обязанностям. Много было свидетелей, адвокатов, газетных и прочих информаторов — дело слушалось чрезвычайное, в особом присутствии и почти при закрытых дверях. Балашовская тюрьма не вместила всех обвиняемых (400 беспартийных и 28 членов РКП (б)) под них заняли школу и какие-то карантинные казармы. Решеток там не было, но охрана была зато двойная, бессонная.
Из Саратова приехал общественный судья, бывший агитпроп 9-й армии, кубанский казак Дмитрий Полуян, хорошо знавший главного мятежника Миронова и обстановку вокруг него. Общественное обвинение взял в руки Смилга. Ни на шаг не отходил от них работник секретной контрразведки наркомвоена Троцкого, человек «без послужного списка» и особых примет, но с чрезвычайными полномочиями, со странной фамилией Пауков...
Приехали из Москвы и лица, заинтересованные в судьбе некоторых обвиняемых в ходе процесса в целом: представитель ВЦИК Макаров, от Казачьего отдела — пожилой и рассудительный сибиряк Степанов и от газеты «Правда» писатель Серафимович. Эти трое были, пожалуй, единственными из всех, наводнивших Балашов, которые никак не считали заранее доказанным антисоветский характер выступления Миронова и намеревались принять какое-то участие в разборе дела, как представители правительственных учреждений и партийной прессы. Макаров хотел даже до начала суда ознакомиться с материалами и выводами Чрезвычайной комиссии. Увы, главный обвинитель Смилга, под контролем которого работала комиссия, отказал не только в этом, но и в праве постоянного присутствия на суде.