Красный мотор
Шрифт:
Глава 18
Открытие
Я приехал на завод затемно. Ночью прошел дождь, и в предрассветных сумерках мокрый асфальт тускло поблескивал в свете фонарей. Над корпусами цехов развевались красные флаги, промокшие от дождя. Транспаранты с лозунгами и праздничная трибуна были затянуты брезентом.
Охрана у проходной подтянулась, увидев мою машину. Рябчиков, новый начальник службы безопасности, уже ждал меня. Высокий, подтянутый, в темном габардиновом плаще, он чем-то напоминал дореволюционного жандармского
— Территорию проверили трижды, — доложил он, пока мы шли к главному конвейеру. — Посты усилены, введен особый режим проверки документов. Но… — он замялся.
— Что-то беспокоит, Николай Фомич?
— Вчера вечером замечена подозрительная активность со стороны складов. И еще — двое новых рабочих из последнего набора… Слишком уж интересуются электрощитовой.
Я кивнул. После истории с Варварой и Звонаревым на автобазе мы усилили бдительность. Всякое могло случиться. Лишь бы не сорвать открытие.
В главном сборочном цехе уже кипела работа. Молодые комсомольцы развешивали гирлянды и плакаты. Нестеров, главный инженер, проверял готовность конвейера. Его коренастая фигура в неизменном синем халате мелькала то тут, то там между станками.
— Как дела, Сергей Петрович? — окликнул я его.
— Все по графику, Леонид Иванович, — он вытер замасленные руки ветошью. — Конвейер отлажен, первые машины готовы к сборке. Молодцы ребята, всю ночь работали.
Я осмотрел сборочную линию. Вспомнилось, как еще год назад здесь было пустое поле. А теперь огромные светлые цеха, современное оборудование, обученные рабочие. И все это построено в рекордные сроки, гораздо быстрее, чем в той истории, которую я помнил из будущего.
В дальнем углу цеха я заметил знакомую фигуру в потертой кожанке. Звонарев проверял готовность испытательного стенда. Рядом Варвара в синем халате настраивала измерительные приборы. Даже в такой ранний час они были полностью погружены в работу.
Откуда-то из глубины завода донесся гудок. Началась пересменка. Скоро прибудут первые гости. Орджоникидзе должен приехать к десяти. А там и Звяга появится со своей новой партячейкой. Будет учить нас, производственников, как правильно строить социализм.
Я еще раз окинул взглядом огромный цех. Где-то там, в будущем, которое я помнил, этот завод станет гигантом автомобилестроения. Но сейчас все только начинается. И очень важно не допустить никаких сбоев в этот исторический день.
— Николай Фомич, — повернулся я к Рябчикову, — усильте наблюдение за электрощитовой. И проверьте этих новых рабочих. Что-то мне подсказывает — сегодня будет жаркий денек.
До начала церемонии оставался час. Накрапывал мелкий ноябрьский дождь, но несмотря на непогоду, на площади перед заводом уже собирались люди. Колонны рабочих с красными флагами, духовой оркестр настраивал инструменты. На трибуне комсомольцы в брезентовых плащах поправляли портреты членов Политбюро.
Я как раз
— Леонид Иванович! В главной электрощитовой неполадки. Похоже на умышленную порчу.
Вот сволочи. Все-таки смогли напакостить.
По пути в щитовую я отметил четкую работу службы безопасности. У входа дежурили двое рабочих из заводской охраны, держа под присмотром хмурого человека в спецовке электрика.
Внутри щитовой нас встретил Бойков. Петр Сергеевич молча показал на главный распределительный щит немецкого производства. Несколько важных предохранителей вывернуты, а силовые кабели повреждены.
— Вот, смотрите, — Бойков нахмурился. — Если бы не заметили, конвейер встал бы прямо во время церемонии.
В этот момент в помещение стремительно вошел Прокоп Силантьевич Звяга. Его коренастая фигура в потертой кожаной тужурке как-то сразу заполнила небольшое помещение щитовой. Широкое скуластое лицо побагровело от возмущения, маленькие серые глаза сверкали из-под козырька фуражки со звездой.
— Вот он, результат отсутствия политработы! — прогремел он своим командным голосом. — А я предупреждал, что нужно усилить бдительность!
Задержанный электрик, некто Семен Кротов, принятый две недели назад, угрюмо молчал. Рябчиков показал мне его документы:
— Направлен якобы от биржи труда, но проверка показала, что бумаги липовые.
В щитовую уже спешили вызванные Бойковым специалисты во главе со Степаном Нефедовым, старым электриком, работавшим еще на дореволюционных заводах. Его морщинистое лицо выражало спокойную уверенность.
— Сделаем, Леонид Иванович, — сказал он, осмотрев повреждения. — Предохранители есть запасные, а кабель можно временно нарастить.
За окном под дождем гремел оркестр. На площади собирались колонны с транспарантами «Даешь советский автомобиль!» и «Пятилетку в четыре года!». Я посмотрел на часы. До приезда Орджоникидзе оставалось сорок минут.
— Петр Сергеевич, — обратился я к Бойкову, — проследите за ремонтом. А вы, Николай Фомич, — это уже Рябчикову, — проверьте остальные ключевые объекты.
Звяга продолжал греметь о необходимости усиления партийного контроля, но я уже спешил в главный цех. Нужно срочно проверить готовность конвейера и праздничной трибуны.
Происшествие в щитовой лишний раз показывало, что люди Рыкова не оставляют попыток помешать нашей работе. Но сегодня им это не удастся.
— Это же явное вредительство! — Звяга шел за мной по коридору, припадая на левую ногу, это у него след старого ранения в Гражданскую. — А все потому, что вы, товарищ Краснов, слишком мягко относитесь к социально чуждым элементам.
Я остановился. Звяга почти уперся в меня широкой грудью, обтянутой потертой кожанкой. На лацкане тускло поблескивал партийный значок образца 1917 года.