Красный мотор
Шрифт:
— А система смазки не справляется?
— В том-то и дело! — Кругляков заговорил горячее, в глазах появился азарт. — Масляный насос слабоват. Я тут придумал кое-что… — Он заговорщически понизил голос. — Видите вон тот мотор? На нем я модернизацию сделал. Усилил давление в системе.
Он провел их к другому верстаку, где лежал разобранный двигатель:
— Вот, смотрите. Тут канавку расточил, тут втулку поставил усиленную. — Его искалеченная рука порхала над деталями. — Теперь масло лучше идет. Только вот беда,
— А что с поршневой группой? — поинтересовалась Варвара, разглядывая мотор.
— О! — Кругляков просиял. — Тут целая история. — Он вытащил из ящика верстака поршень. — Глядите, что американцы придумали. Сверху они алюминиевые, а юбка чугунная. Хитро! Но опять же, износ неравномерный.
Говорил он все больше увлекаясь, то и дело показывая новые детали. В его речи проскальзывали старые, дореволюционные технические термины. Чувствовалось, что механик успел поработать еще на старых заводах.
— А вот еще случай был, — он понизил голос до шепота. — Прошлым летом привезли нам партию запчастей через кооперацию. Вроде все честь по чести, документы в порядке. А я гляжу — что-то не так. Металл другой. Определил по звуку, всю жизнь с железом работаю, меня не обманешь.
Варвара насторожилась:
— И что же?
— Да поставили на машину. Через неделю — клин! Хорошо, успели заметить, а то бы весь мотор разбило. С тех пор я каждую деталь простукиваю, проверяю. — Он значительно поднял палец здоровой руки. — В нашем деле глаз да глаз нужен.
Тут он прервался, прислушался к звукам из дальнего угла цеха:
— Ишь как стучит… Непорядок. Надо бы глянуть.
Этот разговор заставил Варвару и Звонарева задуматься. Что-то в словах старого механика о подозрительных запчастях заставляло насторожиться.
Следующим их «экскурсоводом» стал молодой, но уже опытный моторист Витя Лапшин. Невысокий крепкий паренек лет двадцати пяти, встретил их у верстака, заваленного деталями.
В движениях чувствовалась особая, молодая энергия. Темно-русые волосы были аккуратно подстрижены, а на чистой спецовке красовался значок «Ударник труда».
— Вы только гляньте, что делается! — без предисловий начал он, вытаскивая из груды железа поршневые кольца. — Три месяца от силы ходят. А стоят… — Он присвистнул. — Я за эти деньги полмесяца вкалываю.
Звонарев взял кольцо, повертел в руках:
— А зазоры какие при установке даете?
— Вот! — Лапшин просиял, метнулся к шкафчику и достал потрепанный американский справочник. — У меня все по науке. Смотрите, — он быстро листал страницы, — вот тут рекомендации. Только толку чуть. Эти новые кольца, они какие-то… — Он замялся, подбирая слово. — Неправильные они.
Варвара опять навострила уши::
— В каком смысле неправильные?
Лапшин огляделся по сторонам и понизил голос:
— Я ведь до революции
Он подвел их к верстаку у окна, где было светлее:
— Вот, глядите. — Достал из ящика еще несколько колец. — Это американские, родные. Это наши, советские. А это… — Он выложил третий комплект. — Это те самые, «неправильные». Вроде похожи, а звенят по-разному.
Звонарев достал из кармана кожанки лупу:
— А структура металла отличается?
— Еще как! — Лапшин заговорил быстрее, увлекаясь. — Я их уже с год собираю, сравниваю. Смотрите, — он достал замусоленную тетрадку, — тут все записано. Какие когда ставил, сколько проходили.
Звонарев делал пометки, зарисовывал узлы, записывал размеры. Его рыжая шевелюра к вечеру стала совсем несуразной — он то и дело взъерошивал волосы, обдумывая услышанное.
Варвара склонилась над записями:
— А откуда эти «неправильные» поступают?
Лапшин помрачнел:
— Через кооперацию вроде как. Документы есть, все честь по чести. Только вот что странно, иногда они лучше американских работают. Представляете?
Он полез куда-то под верстак:
— А вот еще что покажу. — На свет появился фанерный ящик. — Тут у меня целая коллекция. Вот, смотрите, шатунные вкладыши. Тоже три разных типа. И опять та же история, непонятно, кто делает, но качество иногда отменное.
— А с другими деталями такое бывает? — поинтересовался Звонарев.
— Сплошь и рядом! — Лапшин увлеченно выкладывал все новые детали. — Вот клапана, вот толкатели, вот коренные подшипники… У меня уже целый музей собрался. Даже старший механик заинтересовался.
Он вдруг осекся, будто сказал лишнее:
— Только вы это… Не подумайте чего. Я ведь для дела собираю, для понимания.
В этот момент в цехе раздался громкий лязг, кто-то уронил инструмент. Лапшин вздрогнул и торопливо начал убирать детали:
— Ладно, мне работать надо. Вон, слышите? «Форд» новый пригнали, стучит что-то…
Варвара и Звонарев переглянулись. В словах молодого моториста явно проскальзывало что-то тревожное. Что-то, требующее более тщательного расследования.
Самым интересным оказался разговор со старшим механиком Николаем Васильевичем Шестопаловым. Он принял их в своей каморке рядом с инструментальной кладовой.
Тесное помещение, заставленное железными шкафами с документацией. На стене висели диаграммы и графики, аккуратно вычерченные цветными карандашами.
Сам старший механик, худощавый человек лет сорока пяти с внимательными голубыми глазами за стеклами пенсне, производил впечатление скорее ученого, чем работника автобазы.