Крестная мать
Шрифт:
— Но вы-то знаете, что в доме Анны Никитичны Марийку просто изнасиловали? — спросила Изольда.
Зайцев остановился, широко открыв глаза.
— Изнасиловали?! — повторил он, шокированный новостью.
— В том-то и дело. Потому и деньги дали, — пояснила Татьяна. — Чтобы замять всю эту историю.
— Ах, мерзавцы! Какие сволочи, а! Мне-то они совсем по-другому все преподнесли. Мол, просто шантажировала, деньги решила на честных людях заработать. Ну, гады! А я еще взаймы у нее просил, дурак. Хихикал, как идиот, подшучивал над ней. Если бы я знал!.. И Захарьян наш… он же убийца! Бес! Самый настоящий, безжалостный. Ведь что он мне говорил, женщины милые, вы бы только знали. Как он Марийку грязью поливал, как меня на нее науськивал! Как он меня этим паршивым миллионом, что мне заплатили, соблазнял,
— Сынок, Саша, — мягко говорила Татьяна, снова беря Зайцева под руку и увлекая за собой. — Все, что ты говоришь, очень важно. Но надо это говорить в другом месте, понимаешь? В газете, в милиции, в суде. Ты сможешь?.. Марийка и мне теперь не посторонняя. И я дала слово помочь ее памяти. Нужно нам всем восстановить ее доброе имя. Ей, кроме нас, некому помочь. Вы же видели, как ее мать — родная мать! — на все реагирует? Только о деньгах и беспокоилась. Крыша у нее, видите ли, протекает!..
Пережитое потрясение, бессонные ночи, выпитое взвинтили нервы Зайцева. Саню буквально трясло, он не мог успокоиться, говорил о своем:
— Я не знаю, что бы я сейчас с Захарьяном сделал! Он, это он убил Марийку!
— За ним другие люди стоят, Саша, — спокойно втолковывала Татьяна, а Изольда внимательно слушала разговор, поддакивала: «Да, да, конечно».
— Да какие же это люди, Таня? — лишь однажды возразила она Татьяне. — Это самые настоящие преступники. Только очень умные и хитрые. Таких просто так не возьмешь.
— Конечно, кроме меня некому Марийку защитить, некому! — соглашался с доводами женщин Зайцев. — Я это хорошо теперь понимаю. Вся информация у меня в руках. И я вам обещаю, что дело так не оставлю. Они еще поплатятся…
Они, по-прежнему поддерживая друг друга, миновали наконец длинный и скользкий спуск, вышли к магистральной широкой улице у Чернавского моста, к троллейбусной остановке. С замерзшего водохранилища, с просторного ледяного поля, тянул понизу колючий ветер, кружил у ног поземку, сбивал дыхание и бил в глаза. На сером льду водохранилища горбились нахохлившиеся фигурки рыбаков, тускло играли на проплешинах льда блики безжизненного, запутавшегося в низких и рыхлых тучах солнечного света.
Скрипя снегом, подкатил набитый людьми троллейбус. Из широких, полузамерзших окон смотрели на явно подвыпившего парня и двух его немолодых спутниц в меховых шапках серые скучные лица — нынешняя зима никому, видно, не нравилась.
— Это ваш, Саша, езжайте, — сказала Татьяна. — Отдохните, успокойтесь. И не делай больше глупостей, сынок. Думай, ты ведь уже взрослый. К нам приходи. На девятый день Марийку помянем.
Саня, расцеловав их обеих, уехал. Татьяна вздохнула.
— Хватило бы, все же, у него ума вести себя как надо. Да и мужества тоже. Сегодня-то он воинственно настроен…
— Мы ему должны помочь, Таня. Парень молодой, неопытный, может и дрогнуть. А дело, конечно, нужно довести до суда, добиться наказания виновных… Хотя все так непросто! Самоубийство — вещь темная… — Изольда подумала о чем-то своем, но не решилась продолжать.
— Если бы, конечно, Яна с Катей помогли. — Татьяна повернулась спиной к ветру. — Но можно ли на них рассчитывать? Хотя… неужели в их душах ничего не проснется? Подруги ведь не стало, коллеги, с которой дружили, работали. Неужели так просто можно вычеркнуть из памяти человека, с которым столько пережито? Махнуть рукой на будущее? Ведь им, молодым, жить дальше. А, Лиза?
— Что ты меня-то уговариваешь? — улыбнулась Изольда. — Я свое дело делаю.
— Прижало, вот и делаешь.
— И молодых прижмет. Не сегодня, так завтра. Они во всем сами разберутся. Жизнь заставит.
— Да жизнь-то заставит, конечно. И научит. Только, видишь, как жестоко учит?.. Помогать надо. В молодой голове один ветер… Ладно, поехали, вон и наша «девятка» катит.
Глава двадцать седьмая
Свой отъезд в Америку Городецкий планировал на лето, на начало июня. Наступал сезон отпусков, на отдых к Черному морю и за границу устремлялись целыми семьями (конечно, состоятельные люди), и сборы Городецкого не вызвали бы у тех же соседей лишних вопросов. Антон Михайлович при деньгах, поездка «за бугор», пусть и на отдых, дело вполне
Именно так, не привлекая внимания, незаметно, и собирался Городецкий исчезнуть из опостылевшей ему России, где он родился и вырос, где получил бесплатное высшее образование, квартиру и другие социальные блага. О переезде в США он мечтал еще в студенческие времена, но тогда, в семидесятые годы, настроенных против власти, вообще инакомыслящих, преследовали, сажали в тюрьмы или просто выгоняли из страны, как это сделали, к примеру, с писателем Солженицыным. Теперь порядки другие. Верхнее, небесное, правительство услышало мольбы и стоны жаждущих свободы, в России воцарился новый строй, многие запреты сняты. В Америку можно ехать хоть завтра, но какой дурак поедет в чужую страну с пустым кошельком? Америка уважает денежных, богатых, и мало кто интересуется происхождением богатств. Главное, чтобы из той же России не потянулись в Штаты, через Интерпол, ищейки, чтобы не рыскали потом по американским городам и весям незваные пинкертоны, которым пообещали за поимку бежавших аферистов, а то и откровенных жуликов хорошее вознаграждение.
О сохранении тайны задуманного отъезда Городецкий заботился больше всего. Даже лучший друг, Феликс Дерикот, тем более Каменцев Аркадий, ничего не знали о его замыслах. О планах знала лишь жена, Оксана Борисовна, на то она и жена. Ни о чем не догадывалась в «Мечте» и главный бухгалтер, Нина Ивановна, — женщина послушная, затурканная домашними и строящейся дачей. С ней-то как раз Антон Михайлович и нашел общий язык: помог ей со стройкой, материалами, денег не взял. Сказал, что и впредь будет помогать своим сотрудникам приобретать квартиры, земельные участки, машины — так что пусть она, Нина Ивановна, ни о чем не беспокоится: президент «Мечты» обо всем позаботится. Нина Ивановна от счастья была на седьмом небе, беспрекословно и дисциплинированно выполняла все распоряжения Городецкого, никогда не спорила по поводу тех или иных финансовых операций и документов, а лишь уточняла: куда и сколько нужно перевести денег. Не интересовалась она, почему президент единолично решил перевести очень крупную сумму, практически всю наличность «Мечты», за границу, в один из германских банков. Антон Михайлович объяснил, что вкладывает деньги в компьютеры и современное оборудование для офисов — в Германии эти вещи научились делать на высшем мировом уровне, а также закупает автоматическую линию для розлива баварского пива. Линией давно интересуется местный пивзавод, но денег у него нет, и коллектив берет кредит в «Мечте», под очень хороший процент, на два года. Ну, а чтобы сократить сроки прохождения средств и лишние расходы, он, Городецкий, сам оплатил линию, напрямую.
Убедить Нину Ивановну не стоило никакого труда, да главбух и не спрашивала ничего, а только выразила сомнение, мол, на зарплату сотрудникам «Мечты» может не хватить, ведь вы, Антон Михайлович, обещали с нового года увеличить ее вдвое.
Городецкий и на это нашел ответ. Сотрудникам можно выдать премиальные в первом квартале, какая им разница, что получать, были бы деньги. Он, конечно, не сказал, что средства «Мечты» давно уже лежат в Германии у банкира-турка. Каких там пруд пруди, и они совсем не спрашивают, честным или нечестным путем прибыли деньги. Хороший процент от положенной суммы делает сговорчивым любого банкира. Более того, банкир-турок пообещал организовать вывоз семьи Городецких в Германию, на работу, как нужных бизнесу специалистов с большим практическим опытом. Как — это его дело. Вызов будет, Антон Михайлович нисколько не сомневался, миллионы сделают свое дело и в Мюнхене, и в Бонне, и в Берлине. Потом, пожив в Германии, можно будет перебраться в Швейцарию или Англию, а потом уже и в Америку. Английский язык Городецкий упорно изучал еще в студенческие годы, мог вполне сносно общаться с иностранцами. На приличном бытовом уровне говорила и Оксана Борисовна. Словом, машина была запущена, деньги акционеров «Мечты» уплыли за границу. Городецкие ждали лишь вызова, подготовив со своей стороны все выездные документы, в первую очередь паспорта и авиабилеты со свободной датой вылета. Билеты были до Мюнхена, именно там проживал друг-банкир. Вызов он мог прислать в любой момент…