Крестная мать
Шрифт:
— Конечно, зря! — вполне искренно поддержал хозяина Лукашин и глянул на забинтованные пальцы. — Он ничего не захотел понять. И ничего не оценил..
— Вот и доведите дело до конца. Пусть не сует свой нос, куда не просят. Действуй! Я тебя с ребятами Дерикота сведу, подожди немного.
— Понял, Антон Михайлович, сделаем!
Городецкий вышел из-за стола, с дружеской улыбкой потрепал Лукашина по плечу, всем своим видом как бы прося еще раз прощения за несдержанность, недозволенный тон и пощечину. Оба сделали вид, что ничего не случилось, что по-прежнему расположены
Лукашин задом, чуть ли не кланяясь, продолжая бормотать заверения в верности, отступал к двери, а Городецкий, провожая его, ласково улыбался.
«Иди, ублюдок, катайся на ворованной «тачке», — клял охранника. — Недолго тебе кататься. Ты тоже ничего не понял и не оценил. А если понял… тем хуже».
…Часа два спустя Городецкий, Дерикот и Каменцев сидели в углу маленького уютного бара бизнес-центра за быстро и дорого сервированным столиком, и вышколенный официант наливал в рюмки коньяк.
— Чего еще пожелаете, Аркадий Вадимович? — угодливо спросил парень, готовый по мановению руки выполнить любое пожелание шефа, но тот выразительно глянул на официанта — оставь нас.
— Ну, чего опять засуетились? — благодушно спрашивал Аркадий, пригубив коньяк и добродушно глядя на друзей. — Кто на хвост наступил?
Выпили и Дерикот с Городецким, закусили балычком и каким-то диковинным салатом. Потом Антон Михайлович сообщил:
— Дорош-недобиток опять голову поднял. Вокруг меня кругами ходит. Узнал через моего, видно, человека о кое-каких финансовых операциях, о взаимоотношениях с главбухом. А эта дура по простоте душевной ходит и рассказывает, какой у нее начальник хороший, бесплатно материалы на дачу дал.
Дерикот с Каменцевым рассмеялись.
— Выгони ее, и все дела, — посоветовал Феликс. — Действительно, дура.
— Да, битому явно неймется, — думал вслух Ка-менцев. — Спровадили из ФСК, пенсию назначили, на работу устроился — ну и живи дальше спокойно, проиграл же! Нет, опять лезет.
Говорил Аркадий спокойно, даже бесстрастно, внешне казалось, что он только констатирует факт и никак к нему не относится, не принимает близко к сердцу. Городецкий и Дерикот хорошо знали своего друга, знали, что за маской спокойствия и бесстрастной реакции на сообщение стоял высокоорганизованный, почти мгновенно принимающий решения человек.
— Он и мне ведь пакостит, — признался Каменцев. — Старые дела тревожит. Вдруг узнаю на гормол-заводе, что является частный детектив по фамилии Дорош, интересуется прошлыми поставками масла в страны ближнего зарубежья… Оказывается, наш знакомец — большой любитель сливочного масла, а?
Друзья переглянулись.
— Из двери вытолкали, в окно лезет, — хмыкнул Городецкий.
— Надо думать, скоро и моей фирмой заинтересуется, — вставил и Феликс. — Тогда ему прямая дорога… гм.
— Если вы пришли спросить мое мнение, — прервал его Каменцев, — то оно однозначно. Дорош должен исчезнуть. Пропасть. Вышел из дома и не вернулся. Но, разумеется, без следов. Говорить тут много не надо. Найдите исполнителей. Расходы могу взять на себя.
— Расходы —
— Лукашин поможет, — добавил поспешно и Городецкий.
— Значит, так тому и быть. Аминь! — Каменцев прикрыл глаза. С минуту помолчали, как бы прощаясь с Дорошем.
— Еще одно важное дело есть, мужики, — продолжал Дерикот, поглощая вслед за доброй рюмкой коньяка великолепно приготовленное мясо, принесенное все тем же вышколенным официантом. — Знакомцы из Грозного приехали. Сначала позвонили мне в фирму, потом с КамАЗом своим заявились.
— «Мирные жители»? — усмехнулся Каменцев.
— Они самые.
— Понятно. Ну, как они там? С чем пожаловали?
— Война идет, оружие теряется. Грозный, судя по всему, им скоро придется оставить. Но присутствия духа они не теряют. Приехали за новой партией. Ребята надежные, я вам говорил. До войны еще с ними был знаком. Пару «Волг» они у меня брали, «жигуленка». Проколов не было ни одного.
— Ты хочешь сказать, что есть возможность еще подзаработать? — Аркадий спрашивал вроде бы нейтрально, но насторожившиеся его глаза выдавали повышенный интерес. — А верить этим людям можно? Какие у них полномочия? Кого представляют?
— Верить можно, — твердо заверил Дерикот. — Во-первых, я сам знаю их не первый год, во-вторых, они представляют солидных людей.
— Кого именно?
— Они мне одну фотографию показывали: на ней Дудаев, потом его начальник штаба, Масхадов, Руслан Лабазанов… помните, который у Джохара начальником охраны был?
— Это… который… что-то там с Грозненской тюрьмой связано? — Городецкий был все же далековат от разных подробностей, да и меньше, чем его друзья, интересовался событиями в Чечне.
— Он самый, — кивнул Дерикот. — В августе девяносто первого, когда в Москве путч был, этот Лабазанов поднял в тюрьме бунт, освободил себя и других заключенных. Дудаеву это понравилось, он позвал Ла-базанова к себе в охранники, и они жили в мире и согласии три года. А потом, в девяносто четвертом, поссорились, Лабазанов не может простить Дудаеву убийства родственника…
— Так от Лабазанова, что ли, гонцы? — перебил Каменцев.
— Нет. На фотографии есть еще один человек, Рустамом его зовут. Это один из приближенных к Дудаеву людей. Вот он и еще два «мирных жителя» и приехали.
— Ну, и что им нужно, твоим знакомцам?
— Шайтан-трубу, гранатометы. Штук пятьдесят. Можно больше. Еще снайперские винтовки, если получится… Деньги оставили. Деньги большие.
Каменцев помолчал, отпил из хрустального фужера лимонного напитка. Вытер губы салфеткой. Подумал. Произнес:
— Принято. Поговорю. Гранатометы, конечно, проще, завод в городе, а винтовки… С Ижевском надо говорить, с вояками… Ты вот что, Феликс, Рустама и его людей на меня не выводи, ни в коем случае. И сам старайся лишь разговоры говорить. Дело серьезное… А что, эти твои знакомцы долго собираются воевать? Ты смотри, что наша армия с Грозным делает — камня на камне не оставляет.