Крестовый поход
Шрифт:
— Завязывай с предисловием, — проговорил Булатов. — Что ты о нём знаешь?
— Дело в том, что нас с детства приучали жить под чужим именем, чтоб это вошло в привычку. Сперва клички мы придумывали сами. Потом уже тайным голосованием клички выбирали товарищи по школе. Поскольку старшие присматривали за младшими, все друг друга знали. Игорь Куренной всегда ходил в лидерах. Он сразу же придумал себе кличку Есаул. Он из терских казаков и очень этим гордился. Но когда он закончил подготовительное отделение и перешёл на первый курс академического уровня, ему дали кличку Акела. Так она за ним и закрепилась. Он год за годом выдвигался
— Он всегда был такой ухоженный? — уточнил Мангуст.
Оршанин нахмурился и снова бросил взгляд туда, где скрылся инспектор. Когда он снова посмотрел на Мангуста, его взгляд был суровым.
— Не бери в расчёт мои детские обиды. Акела никогда не был неженкой. Он так же как другие ползал в грязи и проходил сквозь огонь на полигоне, он на морозе и в пекле минировал и разминировал тренировочные конструкции, и, не моргнув глазом, бросался под днище супертяжёлого вездехода. На его руках было не меньше ожогов и шрамов, чем на моих. К тому же он всегда был смуглым от загара, очень любил солнце и ветер. А его любимым занятием была джигитовка. Он уже в пятнадцать лет удивлял мастеров сабельного фехтования тем, что бился двумя саблями одновременно. А нам говорил, что таким образом синхронизирует работу обоих полушарий мозга. Кстати, говорят, что это не лишено смысла. И я очень удивился, увидев его таким. Даже подумал, что обознался.
— Сколько ему лет? — спросила я.
— Он на два года старше меня, — ответил Оршанин. — Двадцать семь или двадцать восемь.
— И уже инспектор. Обычно это звание дают не раньше тридцати пяти, а то и сорока лет.
— Я не удивлён, — покачал головой Оршанин. — Как и тому, что он уже заработал Алмазную звезду. Я удивлён, что он здесь.
— Что он за человек? — спросила я.
— Акела, — пожал плечами он. — Этим всё сказано. Умный, спокойный, уверенный в себе. Всегда держит себя в руках, обладает аналитическим складом ума. Решителен, но осторожен. Хорошо разбирается в людях, умеет завоёвывать доверие, даже очаровывать. И не брезгует этим пользоваться в своих целях. Не сентиментален, но к людям относится хорошо. Бывает жёстким, но жестокости я за ним не замечал. Надёжен, своих не сдаёт ни при каких условиях. Ради дела пойдёт до конца. Умеет руководить и в группе взять инициативу на себя, но по натуре — одиночка. У него никогда не было друзей, но много приятелей.
— Образцовый разведчик, — я посмотрела на Мангуста.
— И за что ж нам такая честь? — тревожно проговорил он.
Инспектор Куренной не стал задерживаться на жилом уровне. Миновав его, он сразу поднялся на четвёртый и направился в медотсек. Постучав в дверь, он открыл её и вошёл в просторный, освещённый солнечным светом кабинет.
— Добрый день доктор, — произнёс он, улыбнувшись молодому врачу в форме госпитальера. — Разрешите представиться. Инспектор Куренной. Какое-то время буду находиться на вашем звездолёте.
— Добрый день, — врач внимательно смотрел на него, во взгляде читался профессиональный интерес.
— Именно поэтому я здесь, — кивнул инспектор и достал из нагрудного кармана небольшой
Врач взял кристалл и вставил его в планшет. Какое-то время он читал то, что появлялось на экране, а Куренной задумчиво наблюдал за тем, как меняется выражение его лица. Когда взгляд чёрных глаз вдруг замер посреди страницы, он вздохнул и тоскливо посмотрел на световой экран над письменным столом.
— Я такого еще не видел, — тихо признался врач, слегка побледнев.
— А такое мало кто видел, — произнёс Куренной. — Но что есть, то есть.
— Вы были в сознании, когда?..
— Нет, конечно! Вряд ли кто мог бы такое выдержать и остаться в своём уме. Но восстановительный период мне пришлось провести в сознании.
— Есть проблемы?
— Иначе бы я к вам не пришёл. Вы сможете помочь? Рекомендации там есть.
— Конечно, я вам помогу, — произнёс врач, и в этот момент Куренной ощутил панический страх, что у этого парня просто не хватит опыта. Он внимательно смотрел в глаза своего собеседника.
— Я всё понимаю, — тихо и убедительно произнёс тот, подходя ближе. — Ситуация не из простых, но самое страшное позади. Период восстановления ещё не закончен, но основные проблемы связаны с тем, как вы воспринимаете то, что с вами происходит. Вас беспокоит, достаточно ли у меня квалификации, чтоб помочь вам справиться с этим. Достаточно. Поверьте мне, я умею не только лечить, я умею облегчать страдания. Потому что я сам знаю, что это такое.
Куренной устало усмехнулся:
— Вам хочется доверять, доктор.
— Меня зовут Джулиан. И нам лучше сразу перейти на «ты».
— Игорь, — кивнул тот и прошептал: — И я ещё раз прошу: никому…
— Обещаю, — кивнул тот. — А пока пойдём в процедурный кабинет, мне нужно посмотреть, что мы всё-таки имеем.
Хок и Вербицкий вернулись на звездолёт примерно через час.
— Сообщение мы направили, — доложил старпом, явившись на мостик. — Остаётся решить, будем ли мы ждать ответа или двинем в район встречи?
— Пойдем туда, — решила я, — попросим радистов станции дублировать сообщение каждые три часа. По прибытии в точку рандеву запросим информацию, был ли ответ.
— Хорошо, — кивнул Хок и присел в соседнее кресло, задумчиво глядя на боковой экран.
— Что загрустил? — спросила я.
— Да так, — покачал головой он. — Мелькнула мысль. Забвение дается людям из милости. А разбудишь призраков прошлого, и они тут же устремятся за тобой, как стая голодных псов. Но это так, философия, — он усмехнулся. — Диагностика проведена?
Я обернулась к пульту.
— Почти закончена. Всё в порядке.
— Инспектор прибыл. Нужно готовиться к вылету.
Он поднялся и вышел из отсека. Вскоре мы попрощались с новыми друзьями в цитадели, выслушали их сетования, что не удалось организовать по этому случаю грандиозный банкет, и, отстыковавшись, направились к выходу из системы.
Ещё через пару часов баркентина благополучно вышла в подпространство, начав пятидневный путь к точке, где была назначена встреча с «Сангрилом».
Убедившись, что на мостике всё в порядке, я сдала пульт Дэну Кроу и пошла в ресторан. Приближалось время обеда. Джулиан уже сидел за столом и с мрачным видом рассматривал перстень с опаловым грифоном на безымянном пальце правой руки.