Крик

Сорока Света

— Ну, далеко не всех перед армией обнимают родные, да любимые, — я непонимающе вскинул глаза, — это только рожденных отпускают домой, «набраться патриотизма», им необходимо знать за что ты воюешь, кого защищаешь. У выращенных такой потребности нет, у них цель, профессия. Им командир — мама родная. Психологический ход, — лениво протянул мужчина.

— Ещё лучше, — пробормотал я

— Не принимай близко к сердцу. Их, таких вот, глупых трупов, ещё много будет, на всех ни спины, ни сердца не хватит. Спиной ведь, тех кого привел, прикрывал? А они б тебя бросили. А если б раненого нашли, в Лагерь сдали, — он сорвал травинку и засунул в рот, — запомни совет, здесь ты, пушечное мясо, никому не нужное и никто своей жизнью ради тебя жертвовать не будет. Человек человеку — волк.

— Если

ты никого прикрывать не будешь, кто же прикроет тебя? — немного ошарашено пробормотал я.

— Почему не буду? Буду. Тебя вот буду, потому что ты, что бы я тебе не говорил, всё равно ринешься меня прикрывать. Я на своём веку, таких дураков как ты, много перевидал. Правда, большинства из них, нету уж, но это лирика.

Я лишь моргал, пытаясь переварить услышанное.

— Пойдём, — поднялся мужчина. Я послушно встал и пошел за ним.

Ходили мы не долго, зайдя за палатки, мой провожатый устроился прямо на траве, прислонившись спиной к огромному стволу, я сел рядом. Мужчина достал сначала один пузырёк и открыл его, в нос ударил едкий аромат.

— Это что, спирт? — удивился я. Накрутившись в лабораториях, этот запах я отлично знал.

— Нет, витаминная добавка, — едко ухмыльнулся новый знакомый и достал из кармана вторую склянку и походный стаканчик.

Плеснув пополам спирта и другой жидкости, подозреваю что воды, выдохнул и залпом осушил посудину, затем повторил манипуляции и протянул тару уже мне. Я немного покрутил стакан в руке, понюхал, но всё же выпил. Горло обожгло так, что я закашлялся, но сдержался от порыва вернуть выпитое обратно.

— Послушай дядюшку Вано, — тем временем, собеседник намешал себе ещё коктейля, — я конечно ненамного старше тебя, но точно помудрее буду. Если хочешь выжить, бросай свои альтруистичные замашки, пара доверенных, а лучше проверенных товарищей, и привет, иначе не проживёшь и месяца. Ты думаешь кому-то тут нужен? — он выпил и налил себе ещё, — фиг два! Я на этой войне уже пятнадцать лет и выжил только благодаря тому, что в первую голову заботился только о своей шкуре. Потому мы и не можем победить повстанцев, каждого солдата растят как самостоятельную единицу, а это не правильно. Берут сюда в основном выращенных, мы конечно отличные убийцы и исполнители, но мы не умеем дружить, нам никто не нужен, и в команде мы не работаем. Да-да, что ты смотришь и я тоже, я в особенности. Я пробный экземплярчик, — он выпятил грудь и постучал по ней, — на сколько я тебя старше? Лет на пять? Вот тогда первые выращенные и появились, экспериментальный вариант, так сказать. Мама, папа одни, выносила другая, воспитывали третьи. Сколько деток они угробили, чтобы построить нужный инкубатор, даже думать не хочу, — я сидел, вытаращив глаза, а собеседник сунул мне стакан с разбавленным спиртом в руку, — именно поэтому я не такой как они, потому что несколько месяцев всё же слушал биение сердце, пусть и не материнского. Мои родители работали в центре генетики, но как ни странно любили меня и растили как родного, хотя я им был никто. Конечно, Ибрагим тебя проверял, — перескочил с темы на тему собеседник, и налил себе ещё, его глаза стали осоловелые, а язык ворочался с трудом. Да у меня самого немного шумело в голове, но слушал я внимательно, — он ж не знает откуда ты такой красивый нарисовался, всё умею, всё могу и не военный. Вдруг бы ты к повстанцам переметнулся, или бы привёл весь отряд целым и здоровым, а это значит что ты засланный казачок. Тебе ж специально дали пушечное мясо, они всегда в расход идут в первом же бою. Но нет, ты вернулся пощипанным, без людей, значит повстанцы тебя не пощадили.

— Странная логика, — буркнул я.

— Не страннее других, а как ещё-то проверить, тут хоть что-то, — речь Вано становилась путанной, — в общем это не плохо. Тебе конечно верить не начнут, но и хуже других не будешь. Учись солдат.

После того вечера Вано еще несколько раз уводил меня ближе к лесу, и мы распивали неизвестно откуда бравшийся спирт. Именно он поведал мне о том, что мы будем нападать на тех повстанцев, что залезли в центр где я работал. Что мне дадут еще отряд. Рассказывал, как надо вести себя в бою, об устройстве армии,

о движении повстанцев. Меня после разговоров с ним немного мутило, не столько от выпитого, сколько от того в какой клоаке мы жили. Я как-то спросил почему он не ушел к повстанцам, приятель лишь пожал плечами и сообщил что выращенные там без надобности. Этого я уж точно понять не мог.

В другой раз я поинтересовался зачем он мне всё это рассказывает, коль скоро альтруизм он на дух не переносит, мужчина тяжело вздохнул и сказал:

— Не поверишь, даже мне иногда хочется поговорить. Всегда есть такой вот, Ноун Бизи, но вы все не умеете приспосабливаться и слишком быстро уходите. То ли я такой везучий, то ли такой мастерущий, но меня ничего не берёт. Лишь однажды серьёзно ранило. Тогда мне повезло, бои были тяжелые и я умудрился неделю отлежаться у одного сердобольного мужика, егеря, а как только смог подняться на ноги пошел искать военный комитет, ещё недели две бегал от медицинской комиссии, — он ухмыльнулся, — а потом и рана почти затянулась, так что до Лагеря не добрался. Туда конечно не всех подранков отправляют, только тех, кого надо долго и упорно лечить, но побывать там не хотелось бы. Вот и ты, небось, сгинешь в бою… — сквозь зубы вздохнул собеседник и осушил ещё один стакан разбавленного спирта, — а жаль, хороший ты мужик, с принципами, люблю таких. Но такие долго не живут, — в очередной раз повторил он свою догму. Я лишь устало посмотрел на него, с таким отношением к жизни мне пора самому себе могилу копать. Но во всём остальном Вано был для меня кладезем информации.

06.09

13

Сказать, что утро началось замечательно, я не мог, разбудил нас тревожный сигнал. С максимальной скоростью мы оделись и выстроились у штаба. Командиры подразделений впереди отряд позади. Я к тому моменту обзавёлся новыми подчиненными, чуть более опытными. В течение того времени, что мы просидели на базе, пытался их тренировать, выходило не очень хорошо, потому что и выдержки мне не хватало, и частенько я действовал неосознанно, а на рефлексах, приходилось самому садиться и разбирать, что и почему я делала, а потом уже показывать и объяснять, это была двойная работа, но ничего лучшего в голову не приходило.

Нам сообщили, что сейчас мы продвигаемся ближе к противнику, к его границе поправил я про себя. Да-да, оказалось, что повстанцы это не кочующая группка людей, а несколько деревень и город, об этом мне тоже поведал мой новый друг накануне, он, как, оказалось, предпочитал подслушивать, чтобы быть в курсе реальных телодвижений Общества, а не внимать той пропагандистской сказке, что толкали основному составу.

Небольшой переход и перед нами оказался маленький промышленный городок. Именно за него мы и будем сражаться, это тоже разъяснил мне Вано. Командование же разорялось о попытках повстанцев захватить городок, не говоря, что практически через поле от него начинается граница их владений.

Утром мы вступили в город. На улицах стояла кромешная тишина, будто здесь никто не живёт. Даже крыс у помоек и тех было не видать. Я медленно и бесшумно вздыхал, продвигаясь по какой-то подворотне, прижимаясь спиной к стене. Ощущение надвигающейся «грозы» лихорадило, заставляя крепче сжимать приклад автомата. Свою команду я оставил в укрытии, бесшумно идти друг за другом они не смогут, и нас выдадут, а мне хотелось жить, ох как хотелось. Ничего толкового с лекарством я не придумал, даже в ночи лазил в лечебницу, если у них и было то, что мне нужно, то прятали они это хорошо.

Вдох. Все ненужные мысли как корова языком слизала. За стеной слышится неясный, легкий шорох. Это может быть ветер, гоняющий бумажку, но я всем естеством чувствую, что это человек. Бесшумно, кинув взгляд под ноги, ставлю стопу. Ещё шаг. Резко, уже не задумываясь, произвожу ли я шум, выскакиваю из укрытия. Секунда, чтобы понять, передо мной солдат противника. Залп. Свист своим подопечным, теперь они будут ждать меня на углу, может, прикроют, но на это я не сильно надеюсь, не потому что не хотят. Не смогут. Не успеют. Сердце ровно отсчитывает секунды. Ещё один проулок и ещё один поворот. Я прислушиваюсь, перед тем как выглянуть, когда воздух наполняется шумом выстрелов, у меня за спиной.