Кристальный матриархат

Нерей Александр

Как и положено у космонавтов, выпавших из деревянных ракет, откуда ни возьмись, надо мной букетом расцвёл яркий оранжевый парашют с дырочкой в середине. Он-то и дёрнул меня вверх, когда раскрывшись высоко-высоко над землёй, погасил инерцию свободного падения моего взрослого тела.

Я поискал глазами Димку и увидел невдалеке черное пятнышко с дергавшимися от восторга ногами, плавно опускавшееся на таком же цветке-парашюте.

«Вдруг сразу в Голландии приземлимся?» — размечтался я о семенах тюльпанов.

Потом

невольно залюбовался пейзажами с прямоугольниками полей и чёткой линией берега моря. Такой чёткой, что подозрительно просто. Дамбы бесконечной длины, каналы, дома, дороги. Всё уж больно нерусское, несоветское, а прямое, правильное, красивое. Высоченные черепичные крыши, огромные сады, яркие осенние цветы, всё и радовало глаз и раздражало одновременно. Особенно обилие мельниц и тут и там размахивавших руками-крыльями.

«Где столько пшеницы взяли? Мелют без остановки, ироды, — разозлился я, сам не зная на что. — Живут себе на широкую ногу, пока у нас домкомы рулят».

Я задёргался от нетерпения, не желая любоваться заграничными зрелищами, сотворёнными чужими мужиками с их тётками-командирами, и тут же оторвался от парашюта. Не просто оторвался, а кубарем полетел вниз, суча ножками, как до этого Настевич.

Правда, как-то очень медленно летел и терял на лету сначала шлем, потом перчатки, потом штаны и, наконец, куртку-скафандр, снявшуюся через голову не расстёгиваясь.

— Только бы нас никто не увидел. Ещё примут за шпионов и расстреляют! — крикнул я Стихии и свалился в небольшое квадратное водохранилище.

— Бултых! — согласились моя благодетельница и со всего маху окунула меня в прохладную воду.

Хотел уже вынырнуть из далёкой глубины, в которую должен был угодить, но вместо этого, дно под ногами само поднялось, и я оказался в воде всего лишь по пояс.

— Здравствуй, Голландия, — прошипел я змеёй Натуркой и начал выбираться на берег к асфальтной дорожке, на которой уже вовсю скакал Димка.

— Такое!.. Та-ко-е! — кричал о чём-то мой подопечный и забывал уточнить, что же «такое» он имеет в виду.

— Такое-сякое, — недовольно буркнул я всем невидимым, но явно присутствовавшим при моём унижении, мирам, привидениям и душам.

— Васильевич, я такое никогда не забуду, — наконец, выговорил младший напарник.

— А я бы с пребольшим удовольствием забыл и никогда не вспоминал, — приврал я в сердцах.

— Куда пойдём? — деловито спросил Настевич, будто я минимум раз в неделю падал из космоса в незнакомые места и всегда точно знал, где нахожусь и куда должен следовать.

— Если это та самая Голландия, тогда нам в магазин за семенами, а оттуда сразу домой. Только не на ракете. Слышал? К ракетам и близко не подходить! — категорически потребовал я от напарника.

— Би-би! — согласился с моим ультиматумом подъехавший жёлтый автомобиль,

похожий на «Запорожец», только с торчавшими из передних крыльев фарами.

Улыбавшийся мужичок-водитель в шляпе и очках деловито махал нам рукой, но не прогоняя с дороги, а приглашая подойти.

— Что ему надо? — насторожился Димка.

— Вэлкам. Вэлкам, — махал мужичок и продолжал улыбаться, явно догадавшись, кто мы и откуда.

— Понятия не имею. Главное, что он на деда Пашу не похож. Разберёмся, — пообещал я себе и подошёл к автомобилю.

— Главное, на деда Макара не похож, — согласился Димка.

— Америка ор Совьет Юнион? — спросил мужичок, приоткрыв дверцу автомобиля.

— Совета просит, — решил знаток иностранных языков Дмитрий и, обращаясь к мужичку, выпалил: — Не знаем, что тебе посоветовать. Дорога тут одна, так что не заблудишься. Езжай дальше в свою Америку.

— Раша? Раша-а! Оу-кей, Раша. Вэлкам, — обрадовался мужичок ещё больше и выскочил из авто.

— Бешеный какой-то, — заподозрил я неладное.

А очкарик уже вовсю запихивал Димку в автомобиль и что-то объяснял ему на голландском.

«С младшенького начал, — струхнул я не на шутку, решив, что нас всё-таки забирают в плен, как вражеских шпионов. — Сколько раз с друзьями играл в такое, но чтобы в жизни… Почему ты нас, Стихиюшка, не сокрыла?»

— Он нас к рынку подвезти хочет, — обрадовался Димка, нисколько не испугавшись заморского плена, и сам запрыгнул на заднее сидение.

— И поэтому хохочет, — запоздало зарифмовал я и кивнул мужичку, а потом произнёс первое нерусское слово, значение которого не знал: — Дала-кай. Согласен на подвоз к рынку.

— Вэлкам, — кивнул мужичок, подтвердив, что уговор состоялся, и я влез на сиденье рядом с водителем.

Мы поехали по дороге вдоль пруда, в который меня окунула Стихия, и только в этот момент я понял, что выбрался из воды совершенно сухим.

— Димка, это не морок, часом? Может, мы спим? — поделился я обоснованными сомнениями.

— Может, ракета и была ненастоящей, зато мужик этот всамделишный. Видишь, как чешет на своей бибике.

— Нам тюльпаны нужны, — объяснил я иноземцу цель нашего прибытия. — Тюль-па-ны. Ферштейн?

— Йа-йа. Нацюрлих, — сразу понял водитель.

— Не нацюрлихай нам, фриц поганый, — процедил сквозь зубы Димка и скорчил свирепую мину.

Сообразив, что своим немецким словечком спровоцировал голландца перейти на ненавистный киношный язык, я успокоил напарника:

— Он не немец. Это из-за меня он расхэндыхохлился. Не обижай его, он же рулит.

— Ай эм ноу джёмен, — замотал головой несостоявшийся фриц.

— Дала-кай, — согласился я. — До деревни нас, пожалуйста. А там мы семян тюльпанов купим и домой, — пообещал я и Димке, и мужичку.