Кристальный матриархат
Шрифт:
«Зачем она трио-трюмо у Димки поставила? И полки почему не заставила установить?» — недоумевал я.
Закончив осмотр, потеребил выкупанного Димку по мокрым волосёнкам и сказал:
— Всего то? Со мной такое не первый раз. Подумаешь, понравились мы голландцам и тётке-красотке. Всему найдём объяснение. Показывай остальное. Где стол, стулья, кровать? Где мамка? Нужно же человека успокоить. Не у всех женщин детки посредниками работают и целыми днями по разным мирам мотаются. Ладно, завтрак и в поход. Семена в станицу. Новости за границу. Яблокову в темницу.
— Кстати,
— Шизофреников всерьёз не принимают, а потому мне всё безнаказанно. Особенно с такими тылами, как двадцать вторая мира и зеленоглазая тётка-рапира, — решил я держаться молодцом, но в душе что-то дрогнуло. — Так ты крест разглядел, или нет?
— Туман сейчас. Но мне кажется, что вижу, — признался Настевич и увязался за мной.
Мы вошли в кухню, где я восхитился новым столом во всей его раздвинутой красе и стульями с буфетом. Стол был уставлен скоросъедами и прочими вкусностями, а нарядная Настя в чистом, но застиранном платье уже сидела за ним и ожидала нас к завтраку.
«Дастархан», — недолго думая, обозвал я раздвижного красавца, скорее всего, из-за царившего на нём изобилия. Картина была бы идеальной, если бы не старенькая неказистая керосинка, поселившаяся на краешке нового стола.
— Может, новую керосинку купим? — спросил я у хозяйки, вместо приветствия.
— Лучше буржуйку, — мгновенно среагировал Настевич. — Старую мамка за долги продала, а на новую так и не заработала. Холодно уже скоро будет, так что, пора бы купить. На буржуйке и готовить сподручнее. Воду, опять же, в выварке греть для стирки или купания. А керосинку на лоджию. К Верному Ответу в подружки.
— Буржуйку на кухню, чтобы квартиру отапливать? — удивился я неведомым удобствам.
— Куда же ещё? В ванную? — изумились жители квартиры.
— Сколько денег нужно? Мы на тюльпанах сэкономили. Кстати, пока вспомнил. И Димке, и себе вещей прикупи. Зимних, демисезонных. Обуви. Шапок. Валенок. Он у тебя теперь работник. Целыми днями мотаться будет, как я сейчас, — вспомнил я о погубленной стиркой одежде. — А на новую кровать и диван не мешало бы покрывал, простыней, прочих тряпок.
— А вам одёжу? — спросила Настя, принимая от меня двадцать серрубликов.
— На кой? Я же через пару дней снова мальцом-огольцом стану. Если только про запас. Да и то, когда меня к вам… — застыл я на полуслове и задумался. — А идея-то здравая. Если снова в ваши миры закинет, я же запросто к вам в гости приду и переоденусь. Если, конечно, твой новый муж… Хотя, ты же главной будешь. Ладно. Пока мне не до этого, — прервал я рассуждения, когда увидел, как у Насти округлились глаза.
— Сколько их? — спросила она дрожавшим голосом и продолжила таращиться.
— Мне почём знать? Сколько раз захочешь замуж, столько и будет, — смутился я от взрослого вопроса.
— Тьфу, на тебя! — отмахнулась вдова и покраснела всем лицом. — Я ему про миры, а он меня замуж.
— Про миры я и сам не знаю, — осознал я, что проболтался. — С нашими, в которых ты уже бывала, сорок два.
— Я что, уже несколько миров посетила? — изумилась бывшая беда.
— А кто мимо двадцать третьего вашего запрыгнул в наш одиннадцатый? Ты. По пути свою близняшку, которая Дашкина мамка, в гости к Димке затолкала. Помнишь невидимого беса, который брыкался? Она это была. Спроси у сыночка. Твоя полная копия, хоть и не родная вовсе, — разошёлся я с поучениями, ничего не утаивая, потому как запоздал с секретностью, а по губам меня никто не хлопнул. — И ты, пострел, слушай и запоминай. Скоро сам бедовым мастером станешь. А не только голландский язык разучивать.
— Я готов, — подскочил Димка и запихнул в рот остатки оладушка с яблочным припёком.
— Обожди. Мне своё яблочко, которое из первой квартиры, надкусить нужно. А если живым вернусь, тогда и проявим заботу на нашу работу, — пообещал я напарнику.
— Вот бы глянуть на близняшку, — мечтательно закатила глаза Настя.
— Я думал ты о следующем муже. А которая? Их у тебя… Голов пятнадцать, не меньше, — сосчитал я в уме количество возможных вдов.
— Мне та нужна, которую, как ты говоришь, я к Димке вместо себя запихнула.
— Не испугаешься? — спросил у неё сыночек. — А то я мигом.
— Я сейчас вас обоих испугаю. Без самодеятельности тут, — призвал я к порядку бедовое царство-государство. — Она такое желание тоже высказывала. Хотела поговорить про долю, про судьбу, про ваши женские штучки на тему: «Не одна же я такая разнесчастная».
— Давай сведём их, — предложил Димка.
— Сведём и выведем. Вэлкам туда и вэлкам обратно, — то ли пообещал я, то ли передразнил.
— Записку читай и иди к своему яблочку, — обиделся Димка, а Настя отвернулась, скрывая от меня свои чувства.
— Сведу. Могу прямо сейчас. Марш на лестницу! — оттаял я, когда представил, что такого они про меня подумали.
— Переодеться надо, — подпрыгнула Настя и замерла, что-то для себя решая.
— Не на выставку идёте, а на… А делайте, что хотите. Только запомните, что для всех соседей вы сёстры, — решил я разделаться с внезапной помехой, чтобы развязать себе руки для обычного рабочего дня.
Настя тут же опрометью выскочила из кухни, а Димка принёс ту самую записку, как он обозвал серенький листок с аккуратным девчачьим почерком.
«Не обижайтесь на старушку. Всё, как просил, сделала. Требования миров на столе. КСБ у яблочка. Кушайте витамины. С космическим и голландским приветом, Рифма», — прочитал я престранную писульку, так ничего и не поняв, а аккуратно написанные слова тут же исчезли.
Я не удивился, не расстроился, потому что текст так и отпечатался в памяти. Пару раз повторил его и начал анализировать, пока в соседней комнате что-то шуршало, шипело, хрустело, а на кухне звякало посудой.
«Кто из них, интересно, гладит, а кто посуду моет? Ладно. Про записку, — настроился я на послание и задумался. — “Старушка” – однозначно Стихия. А что я у неё просил? Не помню. Может, я ещё... Сейчас не просил, а когда… Я “будущий” просил? Точно.