Кристальный пик
Шрифт:
Стараясь не терять найденную нить, протянувшуюся между мной и Селеном, я приоткрыла один глаз и взглянула на него через холм. Движения его стали неуклюжими, натужными, и теперь он не то, что не поспевал за Совиным Принцем, а вовсе вертелся на одном месте, открытый для ударов. Красные глаза смотрели на меня в упор.
«Ты мешаешь мне, Рубин. Перестань, пожалуйста».
Я криво улыбнулась и сомкнула веки обратно, продолжая ворошить нашу связь безжалостно и бескомпромиссно, доставая из неё все, что только могла достать, не обременяя
«Ты вынуждаешь меня...»
— Век за веком я одна, — пропел вдруг Селен уже другую песнь и совсем на своим голосом. То был голос Кроличьей Невесты. — Ночь моя без звезд темна. Иди ко мне, иди сюда.
Грохот, с которым посыпались остальные части совиного дома, заставил меня прерваться и вскочить с места. Щеку лизнул мех, на котором сидел запах масла из можжевельника, браги и пряной хвои. Медвежий Страж, может, и был громоздким и неповоротливым, но медленным его назвать не поворачивался язык: он с легкостью проломил собой завал, чем окончательно уничтожил дом, и пронесся мимо меня к Селену.
— Рубин!
Солярис вместе со всеми остальными стоял на обломках того, что еще некогда было прекрасной священной обителью. Замызганный кровью, грязью и блестящей крошкой от разбитых витражей, но по крайней мере живой. На его брони прибавилось еще порядка десяти трещин, однако они медленно срастались на нем, обтянутые между чешуей шерстяной тканью — серой, как волчья шкура. Не то благодаря ей, не то благодаря собственной способности исцеляться, но Солярис тоже хромал все меньше и меньше по мере того, как приближался ко мне.
— Рубин, бежим! Скорее!
«Ты не заберешь ее! Она моя!»
Завыли волки. Засветилось множество золотых глаз в темной кристальной чаще. Призванные дети Волчьей Госпожи окружили Селена, но она застыла, не найдя в себе материнских сил, чтобы велеть им вступить в схватку, ибо это означало отправить их всех на смерть. Ведь даже Медвежий Страж не справился с Туманом. Призванный им, неразумный и обманутый в своем безумии, Страж одним махом отбросил к деревьям Принца и добровольно опустился перед Селеном на колени.
— Нет! — взвизгнула Волчья Госпожа, натягивая пряжу на веретено, но было поздно.
Рука Селена пробила грудь Медвежьего Стража насквозь, погрузилась в него, как в воду, и великий берсерк завалился на бок под отчаянный крик Кочевника без всякого сопротивления, когда Селен вытащил из него бьющееся сердце.
— Теперь мне лучше, — улыбнулся он, вкусив его. Сердце было гигантским, будто действительно медвежье. Оно едва умещалось в ладони Селена и все
К горлу подступил тошнотворный ком. Волки завыли снова.
— Кажется, я понял все, — сказал Совиный Принц, взирая на это с кромки кристального леса. — Вот оно — твое ярмо.
Он справился с оцепенением раньше нас всех. Снова бросился на Селена сзади, надеясь успеть застать его врасплох и снова рассечь крылом снизу доверху, но окровавленные руки, выронив объедки сердца, впервые коснулись его раньше. Селен возымел силу чужую, украденную, и схватил Совиного Принца сразу за оба раскрытых крыла. Послышался оглушительный хруст, и хотя сам Принц не издал при этом ни звука, стало ясно: пришел конец еще одному богу.
— Остановись!
На этот раз кричала я. Кричала так громко, как кричала всего раз в своей жизни, когда думала, что отец вот-вот казнит Соляриса у меня на глазах в тронном зале. Но даже тогда во мне теплилась надежда, что я могу все исправить. Сейчас же никакой надежды не было. Я кинулась через холм к Селену от безысходности, выдернув руку из когтистых пальцев Сола, схватившего меня и попытавшегося отволочь назад, но не удержавшего.
— Не делай этого, Селенит! Я приказываю тебе!
Я не верила, что мое слово действительно что-то значит для него, однако Селен и впрямь замешкался. Рот, перепачканный в крови Стража, изогнулся уродливым серпом и приоткрылся, обнажая острые зубы, как гвозди. Казалось, время, которое и так текло в сиде совсем иначе, окончательно замерло. Та половина души, что хранилась во мне, была готова разорваться еще на тысячу частей при виде поверженных богов, павших по вине моего рождения. Неужели это была та судьба, за которой я сюда явилась? Неужели Совиный Принц этого и желал? Он не сопротивлялся тоже, как и Страж, только откинулся назад Селену на руки. Молчал, но дрожал от боли, ломая ногти о землю.
— Любовь моя, они хотят нас разлучить, — произнес Селен нарочито ласковым, снисходительным тоном. — Они не дадут нам быть вместе, ты же видишь.
— Отпусти. Его. Немедленно! — повторила я по словам, едва подчиняя себе срывающийся голос. — Я твоя, так ведь? Значит, и ты мой. Мы — единое целое. Ты сам сказал это однажды. Я не хочу, чтобы ты убивал Совиного Принца! Я хочу, чтобы Принц жил.
— Хорошо, — согласился Селен на странность быстро. — Я не стану убивать его... намеренно. Если сможет жить без крыльев — пусть живет.
— Стой, Селен!
И Селенит одним рывком вырвал Совиному Принцу крылья, потянув их на себя. Коричнево-рыжие перья, заляпанные кровью, взвились в воздух потоком ветра, и на землю упало то, что было и даром, и проклятьем. Следом, на живот, упал и сам Принц. Его котта мгновенно побагровела, прилипла к спине с торчащими на уровне лопаток костями и суставами, но Принц по-прежнему не плакал и не кричал. Он смеялся.
— Это стоило того, — прошептал он, глядя на обескураженного Селена снизу-вверх. — Умереть, чтоб понять тебя и превратить в ничто.