Кристальный пик
Шрифт:
Крылья, тяжело опустившиеся на землю, как два тканевых лоскута, вдруг вновь раскрылись сами собой. Они поднялись, подхваченные тем самым ветром, и зажали Селена между собой, заточив того в клетку из перьев и нарушенного алога. Прямо посреди Кристального пика образовался кокон, неподвижный, как камень, и не пропускающий сквозь себя ни голос Селена, ни его червивое сознание, жаждущее снова соединиться с моим. План Совиного Принца, — истинный план, приведший меня сюда, — был исполнен.
Оказывается, Волчья Госпожа говорила правду — никакие они не боги. Они сиды. И умирали они подобно сидам. Мои руки наполнились кровью Принца, такой же красной
Ни слова не сорвалось с моих уст — только беззвучные рыдания. Я склонила голову в раскаянии, и пальцы Принца, испачканные, запутались в моих распустившихся волосах, что укрыли его красно-медовым одеялом.
— То, что он с тобою сделать хочет, сделай с ним, — выдавил он едва слышно, истекая последними каплями крови, расползшейся под ним бесформенным пятном до самой кромки леса. — Он от тебя не отделим. Чтоб раз и навсегда покончить с пустотой нутра, он должен...
Совиный Принц так и не договорил, сколько бы я не сидела над ним, роняя слезы на потускневшие драгоценности пурпурно-оранжевых одежд. Грудь его замерла, пальцы соскользнули с моих волос, а кровь вышла вся целиком и впиталась в корневища кристальных деревьев. Листья их, хрустальные, окрасились в красный, как и листья Рубинового леса. Совиный Принц был юн и прекрасен, с прямым заостренным носом, большими глазами в обрамлении золотых, как волосы, ресниц, и с очаровательными ямочками на округлых щеках. Волчья Госпожа сняла с него маску, и вместе с подошедшим Солярисом мы стали первыми и единственными на всем белом свете, кто узрел истинный лик бога мудрости, искусства и воров.
Затем тело его обратилось в драгоценную пыль, как тело Дейрдре в древних сказках и легенд, и уже трёх из четверых богов не стало.
— Заберите их маски, — сказала Волчья Госпожа, втолкнув в мои дрожащие ватные руки сразу две золотые пластины — одну с изображением медвежьей морды, которую сняла с мертвого Стража прежде, а другую с изображением птичьей. Еще одну маску, Кроличью, держала Тесея, прижимая к груди и прячась за спиной Кочевника, так и не убравшего топор. — Пусть от этого золотого барахла будет хоть какая-то польза, раз от нас ее не было. Главное запомни вот что, Бродяжка: клетка Принца может продержаться и столетия, но коль позовешь того, кто заточен в ней, она...
— Я никогда не позову Селена. Никогда! — процедила я, дернувшись. Кровь Принца впиталась в мою тунику, и та казалась неподъемной, как свинец, из-за чего я едва смогла подняться на ноги, когда Солярис подошел ко мне и обнял, чтобы подвести к остальным.
— Уже раз позвала, сама того не ведая. А где один раз, там и второй, сама знаешь, — сказала Волчья Госпожа впервые мягко, без укора, несмотря на ее ужасающее пророчество. — Забудь о нем. Не вспоминай о его помощи. Избавь себя и людей своих от любой слабости. Красный туман тем крепче, чем больше ты в нем нуждаешься.
— С этим все ясно, а как нам домой-то вернуться, а? — подал голос Кочевник, не стерпев. Судя по тому, как он корчился и даже позволял себе опираться о подставленный локоть Мелихор, ему крепко досталось,
— Ступайте на север через лес, ступайте быстро, — ответила Волчья Госпожа, махнув рукой. — Время ваше и так уже сильно вперёд убежать успело. Вход в сид один, но выходов много. Увидите колодец, башню иль алтарь — туда путь и держите, пока сид не обернется родными краями.
— А как же вы? — спросила Мелихор дрожащим голосом, ласково вычищая пальцами сгустки запекшейся крови из шерсти волчицы Госпожи, утратившей свою белизну. Та вышла к нам из-за обломков с одним порванным ухом и поджатой задней лапой, и даже Солярис посмотрел на нее сочувственно и потрепал по холке в благодарность.
— За меня не беспокойтесь, одиночество всегда мне было любо, — ответила Госпожа спокойно, но звучало это неубедительно, пока в чаще леса за ее спиной снова не зажглись десятки желтых звериных глаз, безмолвных наблюдателей и детищ. — Еще придет то время, когда голоса вокруг смолкать не будут днями напролет. Обязательно придет...
Тесея вдруг повернулась к затихшей Волчьей Госпоже, опустившей голову, и сказала впервые в своей жизни громко и отчетливо, лишь немного запинаясь:
— А мне можно... остаться с вами?
— Ты что городишь?! — вспыхнул Кочевник, напрочь забыв о боли в сломанных костях и аж подпрыгнув. — В сиде остаться, где Туман заперт? Одной? Ты вроде характером в мать пошла, а умом будто в меня!
— Скажи мне, братик, сколько в... в нашей родной деревне ж-живет человек? — вопросила она с уверенным видом, и Кочевник заморгал растерянно.
— Пятьсот, кажется, если за время нашего отсутствия Ивтида ещё кого не родила, хе.
— Они все умрут, вместе с-с Ив-втидой, — сказала Тесея горькую правду, и Кочевник скорчился пуще прежнего от нее. — Увядание погубит посевы. Им буд-дет нечего есть уже к зиме. Если... Если я могу помочь...
— Она может. Пусть останется, коль хочет, — вмешалась Госпожа. — Ты медведь, а ей суждено волком стать. Сид бескраен, мы укроемся надежно. Я уста ей развяжу, обучу ремеслу своему, заодно и впрямь ту хворь задержим, которая посевы ваши жрет. Будем лечить людской мир снаружи, пока Кроличья Невеста не вернется и не излечит его полностью внутри. Одной справиться и впрямь будет сложновато...
Волчья Госпожа старалась не смотреть на блестящую пыль, осевшую на траве за нашими спинами, но голос ее хрипел, и из-под маски текли слезы. Тем не менее, препиралась она с Кочевником упорно, отстаивая право Тесеи остаться, пока Солярис в конце концов не рявкнул на них обоих. Тогда Тесея надела кроличью маску, как свою собственную, и взяла Госпожу за руку, как мать, заставляя Кочевника смириться с ее решением.
— Ты и впрямь не Дейрдре больше, но ты все равно королева. Ты всегда делала лишь то, что в голову тебе взбредет, и никого не слушала, — сказала мне Волчья Госпожа перед уходом и, замолкнув на мгновение, добавила: — Продолжай.
Следуя ее завету, мы неслись вперед так быстро, как только могли, не смея даже оборачиваться на злополучный кокон из крыльев и чащу кристальных деревьев. Спустя час, два или три мы наконец-то увидели песчаную насыпь, похожую на пирамиду, какие строили в честь павшего Стража в качества хёрга* и миновали ее на последнем издыхании. Тотчас же сид обернулся родными краями, как обещала Волчья Госпожа, и мы кубарем покатились по золотисто-коричневой равнине Золотой Пустоши.
_______________________________