Кристальный пик
Шрифт:
Стоило мне осознать это, как на меня обрушилось неестественное спокойствие. Будто кто-то прошептал на ухо: «Судьбу не обманешь. Судьбу не предотвратишь. Судьбе доверять нужно, прямо сейчас доверять-доверять». И Совиный Принц, никому прежде не отвечающий, повернул ко мне маску. Я была готова поклясться, что перьевая резьба на ней сложилась в улыбку, хотя улыбаться здесь было нечему.
— Господа, прошу, не обессудь. Я все о Тумане расскажу, только сначала познаю его суть. Уж так оно заведено у богов вина и мудрости — какие ради знания мы только ни вытворяем дурости!
— Как это понимать? — вмешался Солярис, забыв от ужаса и гнева о своем нежелании говорить с богами и выступать от моего лица. — Вы не знаете, как победить
— Мы что, зря сюда шли? — подхватила Мелихор.
— Что задумал ты, глупец?! — продолжала наседать на него Волчья Госпожа.
Совиный Принц снова замолчал, и дом его погрузился в хаос. Утонув в нем тоже, я не сразу заметила, как Тесея, оставив Кочевника отдыхать рядом с опустевшим кубком, дергает меня за край туники. Та уже высохла после пещеры, но пошла волной и заломами, жутко мятая. После подземной водицы ткань отчего-то преобразилась в цвете, стала ярко-голубой, почти лазуритовой. На ней пальцы Тесеи в мелких отметинах от иголки казались совсем белыми. Подняв глаза, я обнаружила, что таким же белым у Тесеи стало и лицо.
— С-С-ст... Ст-р...
От испуга она даже не смогла выговорить его имя. Благо, Солярис среагировал и без этого. Он оттолкнул нас обеих в сторону, сгребя рукой, и закрыл спиной от Медвежьего Стража. Пока остальные ссорились, тот каким-то образом поднялся на ноги, расправил плечи и, рыча, стал тянуть шерстяную нить во все стороны. Она затрещала, разрываясь плеть за плетью.
— Невеста! — вскричал Страж. — Я слышу тебя!
А в следующую секунду ее услышали все. Крылья Принца, сложенные за спиной, рефлекторно раскрылись и взъерошились, а Волчья Госпожа вскинула рябиновый посох, прячась за свою рычащую волчицу. Та встала на дыбы, скребясь о входную дверь, за которой кто-то пел звонким девичьим голосом, ему не принадлежащим.
— Век за веком я одна. Ночь моя без звезд темна. За холмом, что ветер сплел, за равниной, куда он любимого увел. Я лунный серп с небес возьму, перережу им косу. Из косы родится зверь — долгожданное дитя моих потерь...
— Невеста! — отозвался Страж на ее, — его, — пение и натянул нить вокруг себя еще сильнее. На его мускулистых руках выступили жилы.
Если не знать, кто стоит по ту сторону двери, кто так бесподобно имитирует любые голоса и лики, то можно было решить, что Кроличья Невеста и впрямь воскресла. Даже золотая маска ее, которая по-прежнему лежала на краю ковра, откликнулась на знакомый голос. По резьбе забродили странные блики, похожие на чернильные пятна. Маска словно говорила: это не моя хозяйка, это скверна, которая пытается отравить меня и вас.
Красный туман, Селен, пришел.
Я невольно шагнула на его зов, но Солярис перехватил меня рукой. Сжал так крепко, что локоть пронзила боль, и подтащил к Совиному Принцу, задумчиво скребущему пальцем свою маску.
— Выход другой из дома есть?
— Нет, лишь окон здесь не счесть.
Солярис задрал голову вверх, оглядывая высокие этажи, образующие башню. Будь мы в своем мире, он бы ответил «Чем окна не двери?», обратился бы собою и проломил бы собой витражное стекло, но без сомнений выбрался бы отсюда. Однако сид делал его больше человеком, чем драконом. Что дали бы Солярису крылья, когда он мог удержать лишь меня одну и то не без риска?
Не было путей для отступления. И смысла в этом отступлении не было тоже. Я там, где должна быть — ни больше, ни меньше.
— Дикий, да очнись же ты! Никакая не Невеста это! — воскликнула Волчья Госпожа, судорожно оторвав от другого рукава еще один кусок ткани и принявшись вытягивать из него пряжу наспех, чтобы пленить Медвежьего Стража еще раз.
Та нить, что сдерживала его до этих пор, лопнула.
Посыпались на пол обрывки шерсти, и никаких оков не стало. Медвежий Страж выпрямился во весь рост, превосходя оттащившего меня
— Век за веком я одна. Ночь моя без звезд темна. Из косы родился зверь — я его навек теперь, — снова пропела с улицы Кроличья Невеста. — Это он всего тебя лишил. Зверь, дракон жемчужный, твою Невесту погубил.
Кочевник, найдя в себе силы только сесть на полу, но не встать, прохрипел, глядя на дверь:
— Что она только что сказала?.. Мне послышалось?
Свинцовая тяжесть потекла по вискам, собираясь в затылке. Теперь, когда шерстяной нити не стало, как и защитных чар Хагалаз, Селен снова копошился в моей голове. Я чувствовала его так же явственно, как чувствовала бы червя, заберись он ко мне в ухо. В своем желании соединиться со мной, стать моей частью, Селен тоже был паразитом. Только теперь он решил, что сожрать меня ему мало — он хочет сожрать еще и тех, кого я люблю.
«Сними это»
«Что ж мне теперь, девицей помирать?»
«Скажи, если я сделаю что-то не так»
Селен был способен лишь на одержимую любовь, потому и ревность его, пробудившаяся от увиденного моими глазами, была одержимой. Немудрено, что он внушил Медвежьему Стражу убить Соляриса.
— Ма'рьят!
Мелихор взвизгнула, вовремя ощетинив чешую, покрывшую ее спину, хвост и руки, чтобы закрыть собой Тесею и Кочевника от града щепок, сыплющихся сверху. Однако если им троим предназначались только опилки, то нам с Солом, стоящим в центре, достался целый обломок стола, который Страж вдруг подхватил с пола и швырнул через весь дом.
Совиный Принц схватил меня за локоть, распахнул левое крыло и взмахнул им с такой силой, что поток ветра буквально закружил нас и отволок в сторону, помогая уйти с линии броска. Прежде их коричнево-рыжие перья были мягкими наощупь, струились сквозь мои пальцы, но сейчас отвердели и обернулись вокруг нас с Принцем непроницаемым щитом. Лишь благодаря тому, что Принц ужал меня в них носом, схватив за затылок другой рукой, ошметки раскуроченного Стражем дерева не разодрали мне лицо. Сзади же послышался глухой стон: Солярис увернуться не успел, и брусок дерева ударил его в грудь. Встреченный перламутровой чешуей, он раскололся надвое, но отбросил Сола на несколько шагов назад.
Заскрипели книжные шкафы, падая, и зазвенели бутылки, разлетаясь по дому осколками. Солярис приземлился в лужу «Полуденной смерти», опрокинувшись на спину, и волосы его тут же слиплись в приторно-горьком вине вместе с горячей кровью, зашипевшей на половицах, когда Страж обрушился на него с разбегу и ударил головой об пол.
Я не услышала свой крик лишь потому, что его заглушил крик Мелихор. Крылья ее, покрытые серебристо-пепельной чешуей, разорвали одежду на спине,и раскрылись так широко, что гребни прочесали потолок и стены, оставляя царапины. Я отлично помнила, как она умудрялась держать одной рукой взрослого дракона и как сражалась с Сенджу, поплатившись за это всего-навсего сломанным крылом. Однако Стражу ее жалящие укусы и порезы причиняли вреда не больше, чем пощипывания: как бы яростно Мелихор не полосовала его когтями и как бы громко не верещала о том, что Солярис не виновен, без возможности перевоплотиться целиком она была бессильна против бога. Страж даже не замечал ее, сидящую у него на спине. Только когда Сол наконец-то сумел вывернуться и перекатился в сторону по битому стеклу, Медвежий Страж схватил Мелихор за шкирку и скинул ее с себя, как тяжкий груз. Уже в следующее мгновение его жилистая рука снова оказалась у Сола на шее, и золотые глаза закатились.