Критика буржуазных медико-социологических концепций

Яковлевич Болеслав Смулeвич

— Убив её, капитан. Тот, кто принимает этот обет, должен убить Дочь Мари, если её сила захлестнёт её настолько, что не останется ничего, что можно спасти. Это утрата для ковена и наказание для того, кто нанесёт удар, потому что, убив дочь богини, он навсегда закроет себе вход в её царство и после смерти будет обречён вечно скитаться во тьме.

— Лилибе убила Мелору, — осознаёт Нирида.

— И не смогла воссоединиться с ней после смерти, — продолжает Камилла. — Обет бихоц священен, он благословлён

богами, нерушим и силён, и, как правило, его достаточно, чтобы удержать Дочь Мари в реальности. Это твёрдая почва, на которую они могут опереться, когда сила затягивает их слишком далеко. Но если этого окажется недостаточно, тот, кто дал клятву, должен быть готов проявить храбрость в конце.

Я пристально смотрю на неё.

— Ильхан — это тот, кто удерживает вас?

— Он командир моей армии, мой любовник и отец моего ребёнка. И если однажды я потеряю связь с реальностью, он убьёт меня. — В её голосе нет ни дрожи, ни сомнения.

Я видел, как он заслонял её собой, когда считал, что ей угрожает опасность, и не могу даже представить, каково это — нести такой груз. Ответственность, которую нельзя снять с себя, которая навсегда разлучит его с ней, если что-то пойдёт не так.

— Всех Дочерей Мари с детства учат владеть своей силой, управлять ею с честью, мужеством и состраданием. Их обучение строгое, их семьи с самого начала объясняют им, какую ношу им предстоит нести. И каждая из них с малых лет связывает себя узами с кем-то. — Камилла говорит ровно, спокойно, хотя кровь на её лице отсвечивает в пламени факелов. — Все эти мальчики и девочки, которых похитили во время войны те, кто называет себя Орденом, выросли без этого воспитания. Без этих уз. И мы задаёмся вопросом, капитан: не станут ли они угрозой, когда научатся владеть всей своей силой?

Камилла просто смотрит на нас, и этого достаточно, чтобы мы поняли, почему она рассказывает нам это именно сейчас.

Внизу, у пруда, всё ещё остаётся кровь Дерика. На камнях, на нашей одежде. Одного её желания хватило, чтобы превратить его в алую дымку, не оставив ему ни единого шанса.

В горле пересыхает. Нирида сжимает челюсти.

— Дерик был хорошим капитаном, но отвратительным человеком. Это не невосполнимая потеря. И хотя сегодня она, возможно, выбрала не самый мудрый путь, Одетт умеет отличать добро от зла.

Нирида слегка удивлена моими словами, но благоразумно молчит.

— Мелора тоже умела, — возражает Камилла. — Даже Дочь Мари, воспитанная в осознании своей ответственности, может потерять ориентиры. Одетт и Ева росли без этого. Без корней.

Я вспоминаю слова Каи: «Без корней вы умрёте, могущественные, всё ещё юные и прекрасные, но в насилии».

Поднимаю взгляд на ведьму, что стоит рядом с Ильханом.

— Об этом шла речь в Сулеги, после встречи с Юмой.

Кая медленно

кивает.

— Им нужен обет бихоц. Обеим.

В противном случае любая из них может сойти с ума.

— Почему вы рассказываете это нам, Камилла? — спрашивает Нирида после осторожной паузы.

— Потому что, насколько я понимаю, вы — самое близкое к семье, что у них есть. И потому что мы здесь только потому, что Одетт настояла на том, чтобы ведьмы приняли участие в этой войне.

Мы с Ниридой переглядываемся.

— Мы едва знаем Еву. А что касается Одетт…

— Всё непросто, — заканчиваю я.

Не думаю, что она захочет связать себя такой клятвой с кем-то из нас. Не после всего, что мы сделали.

— Все отношения непростые, капитан, — отвечает Камилла, не оставляя места для возражений. Она складывает руки перед собой и смотрит на нас строго, с холодной решимостью. — Многие дети проходят этот обряд по необходимости. Дружба, уважение, доверие… истинная связь рождается позже. — В её голосе звучит жёсткость, требовательность. — Надеюсь, вы понимаете, что случится, если они останутся без корней.

— А теперь? — осмеливается спросить Нирида. — Что будет теперь?

— Вы дали нам два дня отдыха, верно? Ведьмы займутся ранеными настолько, насколько это возможно без истощения перед следующей битвой. Пока вы решаете, каким будет план, мы позволим ведьмам и смертным отпраздновать экайна и летнее солнцестояние.

Нирида не скрывает удивления.

— Камилла, праздники, сейчас…

— Обряды и танцы, которые придадут ведьмам сил, а воинам — боевой дух. И чтобы Дочери Мари, оставшиеся без корней, сохранили рассудок к концу войны: для них обеих должен быть заключён обет бихоц.

Никто не осмеливается возразить. Мы стоим в молчании, пока трое покидают зал. И ещё какое-то время остаёмся здесь вдвоём с Ниридой, не говоря ни слова.

Глава 36

Одетт

Мы остались сидеть у ручья. Хотя, если быть точной, скорее валяться — эта поза, это ощущение разбитости и тяжесть, нависшая над плечами, больше похожи на беспомощное поверженное состояние.

Когда мы вернулись к ручью, оказалось, что смыть с себя всё это здесь не выйдет.

Пруд уносит с собой кровь Дерика.

Ева молчит, и меня удивляет, что это молчание не тягостное, не напряжённое. С ней мне спокойно. Ну, насколько вообще можно чувствовать себя спокойно после того, как превратил человека в кровавую дымку.

Внезапно раздаётся неприятный звук, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть…

— Ты только что… плюнула?

Ева морщится и указывает на свой рот.

— Разве ты не чувствуешь этот… этот… металлический привкус на языке?

Чёрт побери…