Критика буржуазных медико-социологических концепций

Яковлевич Болеслав Смулeвич

— Это неправда, — возражает он. — Ты знаешь это. В глубине души ты чувствуешь. В глубине души ты должна помнить, какой была Земля Волков, какой она была при наших родителях. Уйдём. Вернёмся. Эрениты всё ещё верны нам, и многие не боятся. Они бы сражались за нас.

Лира поворачивается к нему, и Арлан понимает, что от сестры, которую он помнит, не осталось ничего. Ничего от той девочки, которая должна была править всей Землёй Волков. Та, что смотрит на него теперь с таким холодным ужасом, с такой ненавистью, — это не его сестра. Это не дочь королей Эреи.

— Перестань

богохульствовать, — говорит она, — иначе мне придётся обо всём рассказать их величествам, и в следующий раз на костре сгоришь ты.

Арлан отступает на шаг, потом на другой.

Это последние слова, которые он слышит из уст своей сестры, потому что той же ночью он соберёт вещи, а на рассвете, когда первые лучи солнца разгонят туман, принесённый Лаьяниде, Арлан дезертирует и станет предателем.

Глава 35

Кириан

Разогнать всех оказалось непросто, но, думаю, замешательство помогло — люди уходили, не слишком настаивая на вопросах. С верхней террасы Храма Источников мы всё ещё видим любопытных, которые возвращаются взглянуть на белый камень, теперь окрашенный в алый, на кровавые ступени и на тёмную, как ночь, воду.

Эта огромная розоватая клякса — это… Дерик.

— Капитан, командир… — привлекает наше внимание Камилла.

Факелы, зажжённые у всех арок, ведущих наружу, отбрасывают багровые отблески на её тёмное платье, колышущееся в неожиданном порыве полуночного ветра. Ильхан опёрся на стену у входа, скрестив ноги и небрежно положив руку на рукоять меча — так, словно это движение стало для него настолько привычным, что теперь было естественным.

Кая, ведьма, выступающая посредницей между колдовским миром и смертными, тоже здесь, молчаливо наблюдает.

— Я не знала, что она может… такое, — бормочет Нирида, всё ещё потрясённая.

— Думаю, она сама не знала, — улыбается Камилла. — Что вы знаете о Дочерях Мари?

Нирида бросает на меня короткий взгляд.

— Только то, что нам рассказали сегодня, — отвечаю я. — Что их магия древнее, чем у соргинак, и что на них не действует закон тройного возврата, а значит, их сила, по сути, безгранична.

— Она не безгранична, — возражает Камилла, — но почти. Именно поэтому я и попросила вас прийти. Хочу рассказать вам историю о власти и ответственности.

Здесь, наверху, когда-то стоял алтарь. На полу до сих пор видны его следы. Львы, должно быть, снесли его, когда пришли сюда, как и избавились от всех двуглавых змей, львов и королевских знамён.

— Вы слышали о Лилибе и Мелоре?

К её удивлению, мы оба киваем.

— Моя мать рассказывала мне о них. Две могущественные соргинак с севера, из Илун, — отвечаю я.

Нирида подтверждает кивком.

Камилла улыбается мягко, почти ласково. В крови, запёкшейся на её коже, этот жест кажется зловещим.

— Не совсем. Мелора действительно была ведьмой, была Дочерью Мари, одной из самых могущественных, самых почитаемых и любимых. Когда в войне погибла королева-матерь всех ведьминских ковенов Илун, её выбрали преемницей, и долгие

годы она исполняла свои обязанности так, как считала нужным. Войны были жестокими, особенно для ведьм, которые до тех пор оставались в стороне от конфликтов смертных. Поэтому Мелора в одиночку уничтожала целые земли и истребляла армии, пока не добилась мира.

Но потом пришёл Лаьяниде, дух чумы, и Мелоре пришлось принять другое непростое решение: она сожгла целые деревни, чтобы не дать инфекции распространиться.

— Она уничтожила землю? — осмеливаюсь спросить я.

— Не только землю, — отвечает Камилла, подходя к одной из арок и опираясь на неё ладонями. — Всех, кто на ней жил.

Меня передёргивает.

— Человек… кто-то, вроде вас, мог…? — Нирида не находит слов.

— Мелора могла, — Камилла не колеблется. — Не зря она была самой могущественной Дочерью Мари за всю историю. Она испепелила поля, иссушила землю, убила сотни людей одним лишь желанием. Затем отдохнула. Лаьяниде был укрощён, и на какое-то время воцарился мир. Но продлился он недолго: вражда между ковенами, династические конфликты смертных королей, войны за новые земли, ненависть, зарождавшаяся в Земле Львов вместе с новой верой… Всё это привело королеву ведьм Илун к краю пропасти, и, несмотря на все предупреждения и попытки её удержать, в одну роковую ночь Мелора приняла невозможное решение. И выбрала неправильно. Она стёрла с лица земли целый город. Город размером с Армиру.

В горле пересыхает.

— В Армире живут тысячи людей.

— И тысячи она убила, — подтверждает Камилла. — Город назывался Дума. Вы можете поискать его в ваших хрониках, капитан, и увидите, как историки описывают бесследную потерю огромной территории в одночасье.

Нирида что-то бормочет — то ли молитву, то ли проклятие.

— Мелора внушала страх ведьмам и смертным. Возможно, даже богам. Пока Лилибе её не остановила.

— Кто была Лилибе? — спрашиваю я, вспоминая, что Камилла упомянула, что та не была ведьмой.

— Воительница, как и Ильхан. Её воспитали в Земле Волков, в одном из ковенов Илун, и она росла вместе с Мелорой. У нас есть традиция: каждая из нас с детства связывает себя с кем-то узами. Этот человек не может быть другой Дочерью Мари. Это может быть смертный или соргина, но не тот, кто обладает такой же страшной силой, как мы. Потому что этот человек — наш якорь, тот, кто удерживает нас от безумия, ведёт нас, помогает сохранять свет, направляет к добру и не позволяет власти поглотить нас. Для Мелоры такой путеводной звездой была Лилибе.

— Она не справилась… или справилась слишком поздно, — сдавленно говорю я.

Камилла кивает.

— Лилибе делала всё, что могла, чтобы поддерживать Мелору и следить, чтобы её сила служила благу народа. Но, как я уже сказала, её правление не было лёгким, и среди моря крови сложно различить добро и зло. Лилибе любила Мелору, и она не поняла, что должна её остановить, пока не увидела, во что превратился теперь Город Мёртвых.

— Но в итоге она её остановила. Как? — спрашиваю я.

Ветер подхватывает пряди её тёмных волос.