Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
Лира молчала, ни с кем не делилась своими страхами. В новом доме она путешествовала с минимальным сопровождением: слуг, охраны — всё было меньше, чем обычно. И именно тогда Орден решил, что пора выбрать из своих Ворон ту, кто сможет занять её место.
Их отправляли маленькими группами, каждая в своей роли. Задача? Узнать сокровенную тайну Лиры. Орден годами собирал информацию о принцессе — капли в океане: сколько сахара она кладёт в чай, когда у не месячные, на каком пальце носит кольцо, на кого из стражников поглядывает украдкой…
Чем более значительный секрет
Она выбрала сложный путь: не убивать слуг Лиры, а появиться в доме в образе незнакомки. Когда Лира впервые увидела её, она была на грани нервного срыва. Иратчо успел с утра натворить дел: в бутылку духов он подлил паучий яд, в пудру — лак для ногтей, а в средство для контрацепции — лёгкий одеколон.
Отчаявшись, Лира обратилась к новоприбывшей служанке, представившейся Бланкой. Решив, что проблема будет решена, Лира запланировала избавиться от неё. Никто не должен был связать принцессу с «языческой магией».
Одетт, обнаружив случайно столь весомый секрет, с интересом наблюдала за Лирой. Она решила подыграть: расставила по комнате полынь, подарила платок «отгоняющий духов» и заставляла пить кислый лимонный сок по утрам. Всё это было абсолютно бесполезно, но Лира верила в защиту Бланки.
Скоро она уже не могла без неё обходиться: звала на ужины, завтраки, бесконечно просила её сопровождать.
Одетт, зная, что у неё достаточно тайн для победы, решила остаться. Что-то внутри удерживало её.
Она чувствовала странное тепло, будучи рядом с Лирой. А однажды принцесса пригласила её в столицу. Лира одолжила ей платье и подарила драгоценности, после чего они отправились в путь.
По дороге Лира сказала, что её волосы растрепались, и начала поправлять их. Одетт замерла, почувствовав нежные руки Лиры у своих висков.
А затем Лира, скользнув пальцем по её губам, шепнула:
— Эти губы нуждаются в капле кармина.
После чего наклонилась и поцеловала её.
Этот поцелуй был резким и требовательным. Но когда Лира отстранилась, Одетт почувствовала себя неуверенно. Она хотела большего.
И вскоре она получила это. Они провели ночь вместе, спрятавшись от глаз мира в тёмном, уединённом месте.
Но наутро Одетт осознала, что стала слишком уязвимой. Она написала письмо, оставила его на столе и ушла, зная, что следующая их встреча может стать смертельной.
Одетт никогда не узнает, что, останься она, то действительно могла бы стать Бланкой навсегда. Ведь рядом с её письмом Лира оставила маленький флакон с ядом — тем, которым собиралась отравить завтрак.
Глава 14
Одетт
Когда наступает ночь и ужин уже позади, один из посланников разыскивает Нириду. После нескольких мгновений колебаний Кириан отправляется следом за ними.
— Когда закончу, вернусь в свою комнату, — бросает он мне.
Приглашение и одновременно провокация, от которой у меня по спине пробегает холодок. Уже под утро, вымытая, без грязи на щеках и следов пота от тренировок
Я вхожу решительно, слишком тихо, если судить по тому, как они увлечены беседой в гостиной. Это небольшая комната, где едва помещаются низкий столик и несколько подушек, на которых они оба развалились.
Нирида что-то объясняет с весёлым возмущением, а он смеётся: с румянцем на щеках, полуприкрытыми глазами… пока Нирида не замечает моё присутствие, тут же умолкает, а Кириан немного успокаивается.
— Одетт, заходи, — приглашает он.
Я замечаю бутылки с ликёром на столе — две наполовину опустошены, третья в процессе. Рядом стоят грязные стаканы, лежат их оружие и ботинки, брошенные в угол.
— Я не хотела мешать, — извиняюсь я. — Да и поздно уже. Я пойду.
— Глупости, — возражает он. — Садись с нами. Давай.
Кириан протягивает мне руку, но это голос Нириды, неожиданно немного неуверенный — возможно, из-за лишних рюмок, — удерживает меня от того, чтобы уйти.
— Ты когда-нибудь пробовала это? — Она указывает на бутылку. — Это ликёр из Сулеги. Его делают из ежевики и других ягод.
Нирида наклоняется чуть ближе к столу, над стаканами, которые выглядят почти нетронутыми, и наливает мне немного. Её предплечье, которым она подаёт стакан, всё ещё перебинтовано.
Я принимаю напиток.
Сажусь между ними под пристальным взглядом Кириана, который молча улыбается, пока я не делаю первый глоток. Тишину нарушает смех.
— О вороны! — вырывается у меня хриплым голосом. — Крепкий.
— Конечно, крепкий. Это же ликёр из Сулеги, — весело замечает Нирида.
— А я думала, раз из ежевики…
Нирида тоже смеётся, и меня удивляет этот смех — такой искренний, ясный, даже немного нежный.
В итоге я забываю, что собиралась уйти.
***
Когда Нирида отпивает последний глоток, она слегка прокашливается. Щёки её чуть порозовели, а глаза блестят — слишком много выпитого. За окном разразилась бешеная буря: молнии рассекают тьму, гром гремит, отзываясь эхом в далёких горах.
— Ранее Эльба упомянул связь между ведьмовскими ковенами и короной, — осмеливаюсь сказать я.
Я выпила, но не настолько, чтобы упустить возможность извлечь информацию. Нравится мне это или нет, у меня есть роль, которую нужно сыграть, и чем лучше я подготовлюсь, тем скорее всё закончится.
Нирида наливает себе ещё один бокал. Фиолетовый ликёр искрится в свете свечей, стоящих на столике. Кириан замечает мой безмолвный вопрос и понимает, что будет проще, если он ответит.
— Ковены не имеют политических границ. Возможно, когда-то они существовали — во времена внутренних войн и борьбы могущественных семей. Но сейчас… Последние годы были довольно мирными, насколько мне известно, — объясняет он. — Наши королевства, напротив, всё время воюют. Нума и Сулеги конфликтовали ещё несколько лет назад, как уже говорил Эльба. Тогда ковены были более или менее объединены, у них есть какая-то внутренняя иерархия. Но ведьмы считают себя единым целым и отказались участвовать в войне, настроив против себя обе короны.